очень нудно 
37 
Офицер раскатисто расхохотался, а когда отсмеялся, сказал все. Как есть.
— На прием к епископу тебя не пустят. Даже не надейся. Так что мой тебе совет: иди на дворцовую кухню, там всегда помощники нужны… глядишь, и сумеешь два-три слова Его Преосвященству сказать.
Когда Томазо прибыл для очередного доклада об очередном поражении Изабеллы на переговорах, он обнаружил у Генерала всех прибывших в Мадрид братьев.
— Становись, — сухо распорядился Генерал, — кое-что произошло.
Томазо напрягся и встал рядом с Гаспаром. Тот стоял — ни жив ни мертв.
— Первая и главная новость, — прошелся перед строем Генерал, — как и следовало ожидать, началась война. Большая война.
Лица монахов окаменели.
— Англия, Голландия, Австрия и Савойя объединились в борьбе с Бурбонами. Формальный повод: нарушение Людовиком соглашений по Арагону.
Стало так тихо, что Томазо услышал, как за окнами разговаривают караульные гвардейцы.
— Но Австриец об этом еще не знает. — Генерал глянул на большие напольные часы. — Думаю, что к нему гонец прибудет часа через три-четыре.
Так было всегда: курьерская служба Ордена работала быстрее королевской.
— Все понимают, что это значит?
Братья — один за другим — наклонили головы. То, что Габсбурги вступили в войну против Бурбонов, означало одно: когда прибудет гонец из Вены, переговоры прекратятся.
— Австриец наверняка воспользуется состоянием войны, — задумчиво прошелся вдоль строя Генерал, — и, скорее всего, попытается взгромоздиться на арагонский престол этой же ночью.
По спине Томазо прокатилась ледяная волна, а Генерал уже смотрел прямо на него.
— Держи, — протянул ему руку Генерал.
Томазо протянул руку, и в его ладонь скатилось что-то небольшое и увесистое. Исповедник поднес ладонь ближе к глазам. Это был перстень с родовым гербом Людовиков.
— Через полтора часа тебя пропустят в покои юного Бурбона, — тихо, но внятно произнес Генерал. — Дворецкий проведет вас потайным ходом в часовню. Если король будет плакать, зажмешь ему рот — согласие королевы-матери получено. Возле часовни вас будут ждать гвардейцы с лошадьми. Это люди Изабеллы…
— Король не сможет ехать верхом, — покачал головой Томазо.
— Значит, посадишь его впереди себя, — отрезал Генерал. — И вообще, делай что хочешь, но свадьба юного Бурбона и Изабеллы Кастильской должна состояться до полуночи! Остальное Изабелла берет на себя.
Томазо похолодел, а Генерал уже перевел взгляд на Гаспара.
— Значит, так, Гаспар… епископа Арагонского арестовать и доставить в Трибунал Святой Инквизиции.
Гаспар с сомнением покачал головой:
— Он уже выехал в Сарагосу… а у него там собственный дворец… и гвардейцы на каждом шагу.
— А ты собираешься просить у них разрешения? — прищурился Генерал.
Гаспар обомлел.
— Вы собираетесь его выкрасть?!
С особами подобного ранга обычно так не обращались.
— Поспеши, Гаспар, — не ответил на вопрос Генерал. — Ты даже не представляешь, как мало у нас времени.
— Твоя задача, — перешел к следующему брату Генерал, — обеспечить оборону покоев матери-королевы… по меньшей мере до двух часов ночи…
Томазо слушал, запоминая каждое слово. Этой ночью должна была решиться судьба всей Европы.
Дона Хуана Хосе Австрийского гвардейцы Изабеллы пропустили в храм, когда венчание было уже завершено.
— Кажется, я опоздал… — угрожающе выдохнул он.
— Ты пришел нас поздравить? — с вызовом посмотрела ему в глаза Изабелла.
Лицо Австрийца исказилось, и он схватился за эфес.
— Ва-аше Высочество… — укоризненно протянул из-за его спины Томазо.
Австриец обернулся.
— И ты с ними, бастард?
— А разве вы не с нами? — в тон ему поинтересовался Томазо. — Предложение Папы остается в силе: вам отойдет вся Арагонская Церковь и реальная…
— Заткнись! — яростно заорал Австриец. Благородный дон уже понимал, что, узнай он о начале войны его семьи с Бурбонами на три часа раньше, все можно было повернуть иначе…
— А почему все-таки не со мной? — повернулся он к Изабелле.
Королева Кастильская все с тем же вызовом задрала подбородок вверх.
— Я слышала, вы не слишком верны женщинам, Ваше Высочество.
Томазо улыбнулся. Изабелла всегда была превосходным политиком и фактически сказала, что не слишком верит в то, что Габсбурги не подгребут и ее саму, и ее королевство под себя.
— И ты думаешь, я так это оставлю? — процедил Австриец.
37 
