очень нудно 
32 
– Николаева? Ты отлично мне подыграла, я даже не ожидал, – ответил голос, и я уже не сомневалась, что я опять говорю с Менделеевым. – Давай, что там у тебя, только постарайся покороче, у меня времени очень мало.
– Я хочу напомнить вам тот разговор в самолете, когда мы с Чугунковым везли вас из Кувейта. Помните, о чем мы говорили?
– Помню, – сказал он уверенно, я и не сомневалась, что помнит.
– У меня появились основания подозревать третьего участника того разговора, – сказала я, не доверяя все же кодированному каналу и предпочитая не называть вещи и людей своими именами.
– Ты хочешь проверить Чугункова? – спросил Менделеев, который, очевидно, не сомневался в надежности кода. – Так-так, понимаю твои проблемы. Но это не самое сейчас главное. Хотя, конечно… Нет, все же – в первую очередь – займись японскими обвинениями в наш адрес. Это главное. Если ты не успеешь найти доказательства, что японцы или подтасовывают факты, или введены в заблуждение, или просто врут, то нас обвинят во всех смертных грехах сразу и одновременно. Со временем мы, возможно, отмоемся, но от идеи увидеть Министра на месте нынешнего Президента придется отказаться. Так что работай в первую очередь над этим. Если тебе удастся найти такие доказательства, считай, полдела сделано – мы предпримем ответный ход, используем телевидение, прессу и покажем всем истинное лицо ФСБ. Ну, или тех людей в ФСБ, которые работают против нас.
– А как же с Чугунковым? – спросила я, когда он замолчал. – Если он узнает, что я под него копаю, собираю о нем информацию…
– Если узнает, – перебил меня Менделеев, – скажешь – по моему приказу. Я подтвержу… А теперь все, извини, но мне пора…
Его голос пропал, и в наушниках воцарилась мертвая тишина.
Я вздохнула с облегчением. Ну, наконец-то, я хоть приблизительно представляю ситуацию в целом. Японцы, значит? Хорошо, пусть будут японцы.
Немного подумав, я поняла, что единственный доступный мне пока путь поиска доказательств – разобраться с унесенными в океан охотниками-айнами. И прежде всего – поговорить с тем стариком, которого мы с Евграфовым привезли с подобравшего его «Стремительного».
Старика держали в одной из комнат, в которых жили пограничники. Почти все они были сейчас пусты, так как поиски пропавших продолжались и все пограничные катера были в океане.
Я без труда разыскала жилые помещения личного состава и увидела у дверей одной из комнат солдата – пограничника с автоматом.
– Сюда нельзя! – преградил он мне путь.
– А в чем, собственно, дело? – спросила я. – Почему нельзя?
– Здесь задержанный сидит! – пояснил он.
– Во-первых, не задержанный, а спасенный, – сказала я солдату, беря его за пуговицу гимнастерки. – Во-вторых, вы его не сторожите, а охраняете. В-третьих, вы забыли приказ заместителя начальника заставы капитана Евграфова, который разрешил мне доступ во все помещения на заставе, включая кабинет начальника заставы и комнату спецсвязи. И, в-четвертых, вы неряшливо выглядите.
Он посмотрел на меня удивленно и недоверчиво. Я протянула ему на ладони только что открученную от его гимнастерки пуговицу. Солдат уставился на пуговицу, словно в первый раз ее видел. Я взяла его руку, вложила в нее пуговицу и вошла в комнату, не обращая больше на него внимания.
Первое, что я увидела, был тревожный взгляд старика в синем узорчатом халате, устремленный на меня. Он был явно напуган. Перед ним спиной ко мне сидел офицер в форме пограничника и что-то вполголоса ему говорил. Я не слышала, что именно он говорит, слова сливались в неразборчивое бормотание, но я уверена была, что говорит он не по-русски. Я увидела на погонах пограничника по одной звездочке. «Майор!» – шевельнулось во мне какое-то воспоминание, но какое – я так и не сообразила.
Майор услышал легкий скрип половиц под моими ботинками и резко ко мне обернулся. Его узкие глаза смотрели зло и настороженно.
– Немедленно покиньте помещение! – прокаркал он резким, неприятным голосом, хотя я только что слышала мягкие вкрадчивые интонации в его словах, обращенных к старику. – Вы мешаете мне вести допрос важного свидетеля!
Я молча подошла ближе к нему. Его узкие глаза подтолкнули меня к странной мысли – уж не тот ли это «японец», который стрелял в бухте в Евграфова и Фимку?
– Кто вы? – спросила я резко и требовательно, я знала, что именно такой тон необходим, когда тебе нужно что-то, на что у тебя нет никаких полномочий.
32 
