очень нудно 
79 
Чувствительный удар прикладом в спину вывел меня из задумчивости.
«Так, – подумала я, – начинаются неприятности. Нельзя сказать, чтобы они вежливо обходились с дамой…»
Судя по жестам офицера, он хотел, чтобы я поднялась на ноги. Я встала. Он вновь что-то сказал мне, и снова я ничего не поняла.
– Айм нот андестенд! – сказала я ему.
При звуках моего голоса офицер посмотрел на меня как-то странно и замолчал. Я недоумевала, что его так поразило. Я представила все происходящее его глазами. Стоит перед ним женщина в облегающем водолазном костюме, молчит, на вопросы не отвечает. Ничего у меня с собой нет, поскольку карманов у моего костюма не имеется, а нож и фонарик я отцепила от пояса еще в «Скате». Поэтому меня, наверное, и не пытаются обыскать… Странное, должно быть, я произвожу впечатление на этих азиатов…
«Постой-ка! – вдруг сообразила я. – А почему я решила, что он догадался, что я – женщина? Ведь в этом костюме меня уже приняли однажды за мужчину! Ну, конечно, его поразил мой совершенно не мужской голос!»
Я медленно подняла руки, не надеясь на вежливость и выдержку стоящих рядом солдат и не желая получить еще один удар прикладом. Подцепив края комбинезона на голове большими пальцами, я стащила с головы прорезиненную ткань и расправила волосы.
Не могу сказать точно, какую реакцию со стороны офицера я ожидала, но только не ту, которая последовала. Его губы скривились в презрительной усмешке, и он что-то сказал своим солдатам. Те засмеялись, очень грубо и тоже презрительно. Я бы даже сказала, не засмеялись, а заржали, как стоялые жеребцы.
Не понимая, что происходит, я сказала офицеру по-русски:
– Я российский офицер. Нас унесло штормом, когда мы поднимали людей с самолета, упавшего в море у Красноводска. Я прошу сообщить обо мне в министерство чрезвычайных ситуаций России.
Мои слова не произвели на него абсолютно никакого впечатления. Он словно забыл обо мне и о чем-то разговаривал с подошедшим к нему вторым офицером, как я поняла, младшим по званию.
Такое невнимание меня начало несколько раздражать. Я ведь не обязана знать языки всех государств, с которыми граничит Россия или бывшие союзные республики, а вот пограничникам не мешало бы понимать хотя бы язык страны, на границе с которой они служат.
Я повторила все то же самое по-английски и опять не добилась никакого внимания к себе. Тогда я очень напрягла свою память и начала повторять опять ту же самую фразу уже по-французски, познания в котором у меня были весьма и весьма плачевные…
Эта попытка закончилась еще одним грубым окриком в мой адрес. Офицер повернулся ко мне спиной и вышел на палубу, бросив что-то двум охранявшим меня солдатам. Один из солдат посмотрел на меня с нескрываемой злостью и что-то произнес свистящим шепотом. Потом сплюнул в мою сторону и тоже вышел на палубу.
Я недоумевала.
«Что вообще происходит? – думала я. – Имею я хоть какое-то право на их внимание к себе? Конечно, имею. Почему же никто не хочет даже смотреть на меня? Или я чего-то просто не понимаю в этих людях? А что я могу не понимать? Люди как люди – обычные мужики, только другой национальности… Что же они к женщине так относятся?.. Я даже сформулировать не могу – как? С презрением, что ли? Чем я могла вызвать их презрение? Я же не предприняла ни одного действия, которое могло бы сформировать такое ко мне отношение. Стою, как дура, в этом комбинезоне, который мне уже надоел до чертиков! Поневоле начнешь мечтать о какой-нибудь чадре, в которую кутаются их бабы!..»
И тут до меня дошло. Я же выгляжу совершенно неприлично, с их точки зрения. Персы они или не персы, но женщина в их стране должна носить чадру и даже лицо свое не показывать мужчине, не говоря уже о фигуре. Я же одета как какая-нибудь проститутка из подпольного публичного дома. Кажется, ислам запрещает проституцию… Но мужики – везде мужики и часто нарушают запреты, даже если они исходят от самого Аллаха. Проституткой можно пользоваться, но только тайно, и уж ни в коем случае не общаться с нею на улице при других правоверных мусульманах. Все! Я, таким образом, сразу же оказалась вне закона для них. Женщина без чадры для истинного мусульманина – просто не существует… Следующие два часа я провела в обществе своего охранника, который не проронил ни слова за это время и даже, по-моему, ни разу не посмотрел в мою сторону. Мне было тоскливо и безмерно скучно. Единственное, на что я надеялась, это на то, что Менделеева тоже поднимут на борт этого катера и он-то уж сумеет объяснить, кто мы такие, и что подданным иностранных государств позволительно появляться в обществе мусульман без чадры. Я опять надеялась на мужчину и ждала от него помощи.
79 
