82 
Меня привезли в какое-то полицейское, наверное, управление, где мое появление вызвало настоящий ажиотаж, впрочем, больше неофициального характера. Мужчины в коридорах, по которым меня вели, отворачивались от меня демонстративно, но я всегда ловила их взгляды, которыми они меня тем не менее провожали.
Как ни странно, среди них я чувствовала себя просто голой – они шарили глазами по моей фигуре, и я понимала, что комбинезон – слишком слабая защита от их проникающих сквозь одежду взглядов. Идя по коридору, я сделала для себя открытие из области этнографии. Меня не волновало нисколько, что оно, скорее всего, не имеет никакого отношения к истине, главное – оно принесло мне некоторое утешение под этими похотливыми взглядами иранских полицейских.
«Чадра и появилась на иранских женщинах скорее всего из-за гипертрофированной сексуальности их мужчин, – подумала я. – Я столько раз появлялась в этом комбинезоне среди наших российских мужиков и ни разу не заметила у них признаков повышенной из-за этого возбудимости. На Востоке женщина просто вынуждена закутывать свое тело в непроницаемую ткань, чтобы избежать элементарного изнасилования. Как это шутят наши российские мужики по поводу чрезмерной любвеобильности? "Трахает все, что движется?" Так это, наверное, очень подходит к местным мужчинам…»
К моему удивлению, меня повели не на допрос или беседу, как я предполагала, а втолкнули в просторную камеру с решетчатой дверью, в которой уже находилось два человека, разглядеть которых я сразу, из коридора, не могла, потому что в коридоре горел свет, а в камере было полутемно. Я споткнулась о порог и упала ничком от толчка в спину. Проехав по скользкому металлическому полу, я почти ткнулась носом в чей-то ботинок.
Я порядком ушиблась и негромко застонала. Тут же меня подхватил с пола один из находившихся в камере и помог встать на ноги.
– Наконец-то все в сборе! – услышала я знакомый голос и сама встрепенулась от радости.
«Менделеев! – пронеслось у меня в голове. – Слава богу! Уж он-то что-нибудь придумает, как нам отсюда выбраться…»
Это был и в самом деле он. Менделеев сидел на металлическом, привинченном к полу табурете и смотрел на меня. Я сразу же обратила внимание, что на ноге у него – не наша шина из медицинского комплекта, а вполне профессионально наложенный гипс.
– А ну-ка, хватит киснуть! – приказал мне Менделеев и улыбнулся добро и ободряюще. – У меня тут появилась идея, как нам отсюда выбраться. Хотя, надо признаться, в ситуацию мы попали сложную… Я-то думал, они тебя не подобрали и ты пошла ко дну! Ты же сама ныла, что не доплывешь до берега. Когда нас расспрашивали с Анохиным, то порознь, то вместе, я пытался задать вопрос о тебе, но только по морде получил, когда проявил излишнюю настойчивость.
– Николай Яковлевич! – прошептала я. – Я тоже думала, что одна здесь оказалась…
– Ну-ка, рассказывай, о чем они тебя спрашивали? – сказал он. – Мне они такое наплели, что у меня просто глаза на лоб полезли, когда я все это услышал…
– А они со мной вообще не разговаривали, – смутившись почему-то, ответила я. – Даже не пытались. Я же нечистое существо, по их понятиям, да еще в таком виде – распутница, да и только…
Менделеев посмотрел на меня, окинул меня взглядом с ног до головы и присвистнул.
– Да-а! – сказал он. – Видок у тебя вызывающий! Женщины у них выглядят по-другому… Тебя просто необходимо переодеть.
Он проковылял к решетке, заменявшей одну из стен камеры, и принялся в нее колотить. Через минуту к решетке подошел охранник и что-то резко ему крикнул.
– Позови офицера! – сказал ему Менделеев по-английски и добавил, с трудом выговаривая непривычные слова, что-то на местном наречии.
К моему удивлению, солдат ушел и вскоре появился в сопровождении молодого подтянутого офицера, наверное, что-то вроде лейтенанта, если судить по нашим представлениям об офицерских званиях.
– Господин лейтенант, – сказал Менделеев на хорошем, насколько я смогла оценить, английском. – Я согласен ответить на интересующие вас вопросы, но только при одном условии.
Лейтенант с интересом на него посмотрел, потом бросил быстрый взгляд на меня и усмехнулся.
– Что вы хотите? – спросил он, безбожно коверкая английские слова. – Вы вспомнили, почему вы есть сейчас в Иране?
– Я вспомнил, вспомнил! – закивал Менделеев. – Но отвечать буду только в том случае, если вы выполните два моих условия. Первое – переведете нас в нормальные условия европейской тюрьмы. И второе – дадите ей, – он кивнул в мою сторону, – женскую одежду.
82 
