22 
– Отец Федор предложил включить в передачу небольшую второстепенную тему, связанную с работой священников с солдатами в воинских частях.
– Что так вдруг? Свежая мысль, или что-то натолкнуло?
– Думаю, натолкнуло, – ответила Бестужева. – Не помню разговор дословно, но смысл был таков, что у него есть очень важная тема для горячего обсуждения.
– Что же вас так насторожило, Анастасия? Человек во время поездки размышлял о предстоящей передаче, вот и вспомнил еще об одной теме.
– Не думаю, что все было именно так. Я давно и хорошо знаю отца Федора. Он человек рассудительный, привыкший все делать планомерно и качественно. Такие импульсы ему несвойственны, понимаете? И не забудьте, он выразился именно так – «горячее обсуждение». Я полагаю, что он столкнулся с чем-то таким, что его глубоко встревожило.
– Вы так думаете? – задумчиво переспросил отец Василий.
– Предполагаю. Скажите, в ваших кругах подобный вопрос стоит на повестке дня или он пришел в голову только одному священнику?
– Работа священников в воинских частях? Вопрос не только стоит, а уже многое делается. Открываются часовни, появилось много священников, служащих в конкретных частях и гарнизонах, военных училищах, кадетских корпусах, суворовских и нахимовских училищах…
– Вот! – возбужденно заявила Бестужева. – Раз такая тема у вас присутствует, и, как я поняла, довольно давно, отец Федор не мог о ней вспомнить неожиданно. Он сразу бы предложил ее в передачу. А раз не только вспомнил, но и позвонил мне оттуда, значит, его исчезновение может быть связано с этой темой.
– Хорошо, я вас понял, – ответил озадаченный новой информацией отец Василий. – Мы обязательно примем к сведению все, что вы рассказали. Спасибо.
– Пока не за что. Если будут новости, звоните обязательно.
– Конечно, позвоню. Храни вас Господь.
Отец Василий некоторое время помолчал, собираясь с мыслями, затем пересказал отцу Константину весь разговор с журналисткой.
– Тут нельзя с ней не согласиться, – сказал отец Константин. – Она точно описала характер отца Федора. Импульсивным его никак не назовешь. Исключительно степенный и рассудительный человек, привыкший все делать взвешенно и продуманно. Хотя присутствуют в его характере и нетерпимость, и принципиальность. Но как это может помочь в розысках?
– Знаете, о чем я подумал? Вы мне рассказали об отце Федоре, Бестужева рассказала, – стал размышлять отец Василий, – и у меня сложилось впечатление, что, повстречав в своей поездке нечто такое, что идет вопреки христианской морали или же находится на грани преступления, он бы обязательно вмешался.
– Помилуйте, но так поступил бы каждый священнослужитель.
– Безусловно. Но большинство выбрали бы официальный путь. Например, вернулись из поездки и стали бы здесь предпринимать какие-то действия или же на месте обратились бы в нужные инстанции.
– И что же? – испуганно спросил отец Константин.
– Получается, что отец Федор попал в какую-то историю.
– Господи милосердный! Но в какую же? – И отец Константин несколько раз истово перекрестился.
– Не знаю, – покачал головой отец Василий. – Точнее, могу только предполагать. Либо он стал свидетелем какого-то преступления, либо ему удалось узнать что-то конкретное о чьих-то неблаговидных поступках, либо что-то в этом роде. Не знаю. Можно предположить, что он теперь скрывается, потому что ему угрожали физической расправой. Но, исходя из характера отца Федора, не думаю, что он будет прятаться от опасности.
– Вы хотите сказать, что его могли убить?
– И такое может быть, а может, он находится в заложниках. Вот что! – наконец принял решение отец Василий. – У нас нет другого выхода, кроме как отправить меня по его следам. Я проеду по всем поселкам и стойбищам, поговорю со всеми, с кем он встречался. Особенно обстоятельно попытаюсь проследить его последний день перед исчезновением.
– Да не вам надо этим заниматься, а милиционерам, – замахал руками старый священник. – Что это вы удумали такое? Там же тайга! А вдруг со злодеями столкнетесь?
– Не беспокойтесь, не пропаду, – сухо ответил отец Василий. – Как раз я-то и не пропаду. И тайгу более-менее знаю, и со злодеями сталкиваться приходилось. Я ведь не всегда священником был.
– О Господи! В грех ведь впадаете. Негоже священнослужителю идти на заведомое насилие. Другие обеты на нас лежат.
22 
