Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
81 
– Так им и надо, козлам! – радовались одни. – Ишь, в один секунд богатенькими захотели стать! Из грязи да в князи! А так не бывает!
– Да что вы злобствуете? – укоряли их другие. – Такая беда со всяким может случиться! Можно подумать, вас никогда не обманывали…
И даже в храме Николая Угодника весь день обсуждалось то же самое.
– Горе-то какое, – вздыхала сердобольная Олюшка. – Как же они теперь жить будут, если все деньги мошенникам отдали?
– Ничего, Ольга, – как могла, утешала ее бухгалтерша храма Тамара Николаевна. – В войну тоже плохо было, я хоть и маленькая была, а все помню… и ничего – выжили.
Отец Василий во все эти разговоры не встревал: что сделано, то сделано – не повернешь, а тратить нервы попусту… Зачем? А на следующее утро все повернулось другим боком.
* * *
Анзор прибежал в храм прямо на утреннюю службу. Священник глянул на шашлычника и оторопел: в глазах мусульманина застыли боль и растерянность. Анзор не рисковал не то чтобы оторвать батюшку от службы, но даже пройти в центральную часть храма, так и топтался у дверей весь оставшийся до конца утрени час. И, видя его состояние, отец Василий и сам изрядно встревожился и завершил службу в полном смятении чувств.
– Что стряслось, Анзор?! – подбежал он к шашлычнику, едва завершил отпуст. – Ну-ка, пошли, на тебе лица нет!
– Вера! – выдохнул Анзор. – Мэнты Веру забралы!
– За что? – оторопел священник.
– Шоперы сказалы, оны всэх сэктантов грэбут!
– А за что всех-то? – удивился отец Василий. – Нужно главных брать; при чем здесь Вера?
– Говорат, Мэдвэдэв прыказал…
Священник задумался: логика властей была для него совершенно непостижимой. При чем здесь рядовые, более всех пострадавшие от этого гнусного кидалова сектанты? Он ничего не понимал.
– Спасибо, Анзор, – задумчиво произнес отец Василий. – Я попытаюсь что-нибудь сделать.
Он сразу же прошел в бухгалтерию и принялся набирать медведевский номер – через каждые десять-пятнадцать минут. И каждый раз ничего не получалось: то Медведева не оказывалось на месте, то он куда-то вышел, то выехал на объект… Похоже, ему просто лгали – беззастенчиво и своекорыстно. И тогда отец Василий оделся и пошел в райадминистрацию пешком.
* * *
Уже на первой, ведущей в центр улочке священник увидел, как это происходит. Огромный белый автопарковский автобус стоял прямо поперек улицы, напрочь перегораживая ее, а из желто-синих милицейских «уазиков» почти бегом выскакивали снаряженные по «полной боевой» омоновцы. Подгоняемые офицером, милиционеры слаженно протекали за изгородь очередного избранного для проведения операции дома и, отбиваясь от рвущихся с цепей собак, отсекали все пути к отступлению. И буквально через три-четыре минуты из дверей стремительно выводили мужчину или женщину, а иногда и по двое, и сажали в автобус.
«Ой, дурак! – думал отец Василий. – Господи боже мой, да вразуми же ты этого долдона!» Он и в голове не держал, что Медведев окажется настолько глуп, чтобы проводить подобную акцию с такой помпой, да еще среди бела дня! «На что он рассчитывает? – думал священник. – Запугать? Подавить? Но зачем? Они же все равно ничегошеньки полезного ему не скажут!» Он никак не мог взять в толк, зачем это понадобилось главе администрации.
В какой-то миг отцу Василию даже показалось, что единственным разумным объяснением всей этой вакханалии может быть лишь исполнение его, православного священника, пожелания: избавить Усть-Кудеяр от секты. Но он тут же отогнал эту странную мысль: хитромудрый Николай Иванович никогда и ничего не делал «за просто так», лишь потому, что его об этом попросили…
Он тихо шел по улице, вслед за автобусом, пока омоновский офицер не обратил на него внимание и не приблизился.
– Здесь нельзя находиться, батюшка, – вежливо, но твердо сказал он. – У нас проводится спецоперация.
– Бросьте, офицер, – отозвался священник. – Вы и сами, поди, понимаете, что это полный маразм.
Милиционер смутился.
– Вот увидите, еще извиняться придется, – тихо продолжил священник. – Ну вот что они делают? Смотрите! Что это?!
Милиционер резко обернулся. Там, у дверей собственного дома, омоновцы уже лупили дубинками здоровенного мужика в майке.
– Козлы! – орал мужик. – Мусора поганые!
Мужик попался здоровый. Омоновцы порвали на нем майку, изваляли в помоях из опрокинутого в борьбе ведра, но тот все никак не соглашался сдаться и продолжал истошно орать:
81 
