Последние отзывы

  82  

– Козлы! Мусора! Люди добрые, помогите! Я вам…

Наконец кто-то нанес решающий удар, и мужик булькнул, повалился лицом вниз и стих.

– Извините, – обернулся к священнику офицер. – Мне нужно работать.

– Да уж вижу, – усмехнулся отец Василий, махнул рукой и пошел дальше.

Пока священник дошел до районной администрации, он увидел эту картину еще дважды. Похоже было, что исполнять идиотское медведевское распоряжение кинули все милицейские силы Усть-Кудеяра. Но лишь у здания УВД отец Василий осознал полный масштаб служебного маразма – в лишь на время приоткрывшихся воротах управления он отчетливо увидел шесть или семь автобусов, битком набитых людьми. Судя по всему, размещать их было просто некуда, а отпустить команды не поступало.

– Придурки! – вслух ругнулся отец Василий и ускорил шаг.

* * *

Он ворвался в приемную и направился к двери главы администрации.

– Куда вы?! Там совещание! – кинулась наперерез секретарша.

– Изыди! – рыкнул на нее отец Василий и так страшно сверкнул глазами, что даже тренированные служебно-сторожевые секретаршины рефлексы не сработали, и бедная женщина дрогнула и отступила.

Он распахнул дверь, вторую и подошел к длинному столу со множеством стульев. Никакого совещания здесь, конечно же, не было. Просто за журнальным столиком у окна сидели двое: краснолицый, растрепанный Медведев и встревоженный, бледный начальник милиции Скобцов.

– Мир вам, – кивнул им отец Василий. – Может, вы мне объясните, что происходит? – прямо через стол поинтересовался отец Василий.

Медведев медленно повернулся, и отец Василий мысленно охнул: вся левая половина лица Николая Ивановича представляла собой сплошной багровый синяк, а левый глаз приобрел классические монголоидные очертания. «Блин! Перестарался я, однако, – смутился священник. – Как же он с этим на службу ходит?»

– Проходите, батюшка, – вздохнул Медведев, и Скобцов, вставший было, чтобы прикрыть главу администрации от непредсказуемого священнослужителя грудью, успокоился.

Отец Василий подошел и опустился в глубокое мягкое кресло.

– Что на этот раз вас не устраивает? – спросил Медведев.

– Репрессии, – прямо сказал священник. – Иначе я это беспутство назвать не могу.

– Вы же сами этого добивались, – устало посмотрел на него здоровым глазом глава администрации. – А я просто пошел вам навстречу.

– Ага, значит, теперь все это – моя затея? – саркастично поинтересовался отец Василий.

– Нет, конечно. Это – коллегиальное решение, – как бы в поисках подтверждения глянул Медведев в сторону начальника милиции.

– А цель?

– Объясните ему, Аркадий Николаевич, – покачал головой Медведев. – Мне в область надо позвонить…

* * *

Как рассказал Скобцов, формальным основанием для этой акции послужило открытие уголовного дела по поводу исчезнувших накоплений граждан. Но чем далее слушал отец Василий начальника местной милиции, тем больше понимал: все это лишь внешняя, видимая часть огромного айсберга под названием «пропавшие деньги».

Он уже сталкивался с подобным и понимал, что никогда Медведев не бросил бы все милицейские силы на тотальные следственно-разыскные мероприятия, если бы к этому не был подключен его личный, шкурный интерес. Но Медведев этого, понятное дело, не афишировал, и более того, теперь даже Скобцов несколько раз упомянул, что оные следственные действия производятся в том числе и ввиду серьезной озабоченности православной церкви… И это был полный финиш. Если не сказать, подстава.

«Ну что ж, – подумал священник. – Раз так, то вы и мне развязываете руки». Он уже решил, что станет делать.

Отец Василий терпеливо дослушал ментовскую легенду до конца, встал и направился к дверям и, только перед тем как выйти, обернулся.

– Я не дам людей в обиду, – тихо, но внятно произнес он. – И не надейтесь.

* * *

Первое, что он сделал, это поймал в кладовке диакона.

– Слушай меня, Алексий, – горячо зашептал он. – Надо возвращать заблудших овец в родные стены.

– А как? – сразу понял, о ком идет речь, диакон. – Думаете, если менты на них надавят, они образумятся?

– Нет, – покачал головой отец Василий. – Надо поступить, как истые христиане: принять и обнять блудных детей своих и зарезать в их честь тельца…

– Круто! – восхитился диакон. – А где мы тельцов столько возьмем? Я, конечно, образно спрашиваю…

  82