40 
— Так он что… из проворовавшихся «новых русских»? — медленно произнесла Самойлова.
— Да нет. Хуже. Киллер. Наемный убийца.
Причем, по свидетельству спецслужб, один из лучших на всем пространстве бывшего Союза.
Анна Кирилловна повернулась к Илье.
— Это… правда?
— Я мало что знаю о нем, — быстро сказал тот. — У него действительно были проблемы с органами. Но… я работал в Москве.
— Что же сейчас делаешь в Питере на первом курсе института? — насмешливо спросил Дедовской.
— Я… прогорел.
— Ладно, — холодно проговорил Александр Данилович, — с вашего позволения, Анна Кирилловна, я завершу то, что мне помешал сделать Фокин.:, Ноги Ильи подогнулись, потому что Дедовской взял со стола пистолет и, махнув на дверь, произнес:
— На выход, падла! Скажи спасибо Анне Кирилловне… Она на полчаса продлила твою жизнь.
— Саша! — произнесла неожиданно Анна Кирилловна. — Саша, не надо. Пусть он идет.
Я не могу. Слишком много смертей… Такие молодые, и так легко умирают. Я больше не могу.
Ради всего святого, Александр… Если и лучшие люди оказываются наемными убийцами, а я, всегда мнящая себя не запятнанной ничем, стала сама убийцей… Если этот век вложил мне в руки орудие смерти, то пусть… пусть он идет.
Лицо ее исказилось, выдавая горчайшую душевную муку, неумолимо перерастающую в физическую боль. Анна Кирилловна повалилась набок, она схватилась за сердце.
— Анна Кирилловна! — крикнул Ледовской.
— Ничего, Саша… я в порядке. Пусть он идет. Что он сделал, бедный мальчик? Он и так уже перенес… Кто я такая, чтобы судить его…
Бог ему судья.
— Бог богом, а вот ваш так называемый бедный мальчик прямо от нас пойдет в прокуратуру, и тогда судить нас уже будут не на небесах, а в куда более земном месте, о котором вы, вероятно, слыхали, Анна Кирилловна, — с жаром произнес риэлтер. — Место это именуется следственным изолятором… и я согласен попасть прямиком в ад, чем еще раз очутиться в СИЗО!
— Мне все равно…
— А мне — нет! Анна Кирилловна… взявшись за гуж, не говори, что не дюж! Если вы отказываетесь от… от мщения, то пусть кровь этого человека падет на мою голову! Ничего… у меня тут десять человек народу, откопаем такую знатную могилку, что разве что археологи через триста лет найдут! Арриведерчи!
Вместо ответа Анна Кирилловна застонала, лицо ее начало приобретать синюшный оттенок, а на лбу и висках выступил липкий пот.
Ледовской лихорадочно схватил ее под руки и, выхватив сотовик, заорал в трубку:
— От сердца что-нибудь быстро! Валидол, корвалол… что там еще есть, я не…
Он не видел, как за его спиной Илья Свиридов молниеносно вскочил с ковра и одним длинным прыжком дотянулся до пистолета, лежавшего на столе…
— А-а, сука! — торжествующе закричал он и, вскинув пистолет, прицелился в Александра Даниловича, Тот обернулся, лицо его страшно исказилось, но смотрел он не на Илюху, а поверх его плеча — словно увидел там что-то невероятное…
Палец Свиридова-младшего вдавился в курок, но в ту же секунду что-то с ужасающей силой обрушилось на его голову, и Илья упал на ковер, успев тем не менее выстрелить.
Пуля угодила в стену — прямо в то место на картине Репина, где виднелся гневный оскал Ивана Грозного…
Глава 9
ПРАВЫЕ И ВИНОВАТЫЕ
Темно-зеленая «Ауди», за которой ехал Свиридов, определенно следовала за город. Владимир чисто механически сохранял дистанцию, глаза, ноги и руки работали в нужном режиме совершенно автоматически, повинуясь отлаженному до совершенства алгоритму погони.
Нельзя сказать, что Владимир был уверен в том, что в своих поисках двигается в верном направлении. Нет, просто в подсознании тлело мучительное, не отпускающее ни на мгновение предчувствие опасности. Чутье старого матерого волка, идущего по следу, не могло обмануть его.
А в мозгу метались мысли: как? почему? что бы это значило?
Потому что человек, севший в «Ауди», был не кто иной, как Анна Кирилловна Самойлова.
Владимир не мог не узнать ее сухощавой высокой фигуры и старомодной прически.
В самом деле — а что можно подумать, когда видишь, что скромная преподавательница вуза садится в роскошную машину с тонированными стеклами, а в полуоткрытом окне виднеется физиономия классического амбала — человека, с которым, как полагал Владимир, Анна Кирилловна раньше побрезговала бы идти по одной половине улицы.
40 
