очень нудно 
51 
Она располагалась в районе, помнившем еще времена первых Рюриковичей, имела при себе как украшение четыре полуразвалившиеся колонны с потрескавшейся штукатуркой, наспех наляпанной уже в наше время, и два торса атлантов, поддерживающих кованный дореволюционными умельцами балкон. Первоначально атланты задумывались банально-традиционно, по-гречески, с отсутствием всякого напоминания об одежде, но все же, дабы не подвергать искушению целомудрие дореволюционных граждан города, – с фиговым листочком на нужном месте.
Но новая эпоха внесла коррективы. Советское правительство города, взяв на вооружение бессмертную фразу, высказанную гораздо позже, но зарождавшуюся уже в те времена: «У нас секса нет», – по какой-то необъяснимой причине решило, что в Стране Советов нет не только секса, но и фигур без одежды как таковых вообще. Если бы можно было всем бабам рожать детей в рубашке, правительство не замедлило бы издать такой указ.
Как бы там ни было, но наличие фиговых листочков нисколько не усыпило бдительность комдивов, начпромов и замполитов. Местному маститому скульптору, с воодушевлением ваявшему вождей революции по десятку в квартал, неизвестных героев не менее трех за год и рабочего, разрывающего цепи буржуазного мира, по одному на каждую ежегодную выставку пролетарского искусства, было поручено свести к минимуму мифическое безобразие темного, рабовладельческого народа.
Скульптор решил проблему просто. За неимением времени возиться с заказом (на ту пятилетку он взял повышенный план по созданию бюстиков Ленина, обещав завалить страну кумиром), а также из-за отсутствия необходимых средств, которые молодая и пока еще бедная республика в нужном количестве творцу предоставить не могла, торсы одевать скульптор не стал. Он вложил в длань каждого из богатырей по тяжелому молоту (символично тем самым напоминая о кузнице пролетариата), и вопрос об отсутствии рубах сам собою отпал. К тому же, чтобы понятнее было зрителю, что у больницы изображены не простые рабочие, а борцы за справедливое будущее, на голове у каждого из них оказались буденновки. И наконец, неприличное место с ничтожно малым листком решено было заставить тумбами, на которых разведены были гвоздики, цветы без всякого сомнения пролетарские, поскольку их цвет напоминал каждому проходящему мимо цвет кумача.
Шло время, годы сменяли друг друга, наступила новая эпоха, характерная возвращением к капитализму, но на новый, истинно русский лад. Привыкший разрушать «весь мир насилья» бывший советский народ повсеместно сносил вождей, неизвестных героев и рабочего, разрывающего цепи мирового насилия, которые с таким старанием, с опережением плана на несколько месяцев, были воздвигнуты городским светилом. Вспомнили и о буденновцах-атлантах, однако сносить их побоялись. С одной стороны, атланты появились на свет во времена реабилитированного теперь господства капитала, с другой же – без опоры витиеватый кованый балкон неминуемо грозил рухнуть на головы увлекающихся новыми веяниями жителей города.
На выручку пришел все тот же заслуженный скульптор, который хотя и постарел изрядно, но дела своего не бросил, сменив в незначительной степени тематику, дабы соответствовать духу времени. В результате молоты из рук атлантов были изъяты и выброшены за ненадобностью, буденновки лихо переделаны под бейсболки, на которых ваятель с легкостью исправил красную звезду на красный же крест, и, наконец, алые цветы с тумб как неактуальные нещадно были выдернуты с корнем, и после небольшой реорганизации этих больших ящиков на них появилась размашистая надпись:
«Прямая связь с губернатором». Всех порадовала перемена в облике исполинов-мужчин, поддерживавших балкон, кроме разве одного человека. Каждое утро дворник Митяй жестоко обзывал последними словами всех зачинщиков перемен, с неохотой – помимо своей непосредственной работы – выгребая из тумбы, перевоплощенной под урну, кипы писем и выкидывая их на заднем дворе в контейнеры для мусора.
В больнице с такой богатой историей и предполагали курсанты найти своего товарища, однако обнаружили они там не только Федю. Владимир Эммануилович Смурной, новый преподаватель школы милиции и один из пострадавших от неопознанной болезни, неверными шагами, покачиваясь из стороны в сторону, направлялся к последнему пункту обитания надежды.
Свято веря еще с детства в компетентность врачей, он надеялся найти в них поддержку и опору, исподтишка, чтобы не разочароваться, допускал мысль, что панацея наконец найдется и врачи разработают необходимое лекарство. Подбадривая себя таким образом, Володя даже почувствовал, как будто ему стало лучше, жар спал, а в голове появилась усыпляющая бдительность легкость. Можно было даже подумать, что он совершенно здоров, однако не тут-то было. Уже на подходе к больнице Смурной обратил внимание, как «новый русский» в бейсболке с красным крестом нахально раздвоился и встал по бокам огромного балкона, напоминая о том, как мало осталось жить Владимиру Эммануиловичу. Стон безнадеги вырвался из груди молодого преподавателя.
51 
