26 
При виде мужа Валентина Петровна чуть не зарыдала в голос. Как же могла она собственными руками ни в чем не повинного человека в тюрьму упечь! Однако, вспомнив о своем плане, Недоделова сдержалась, но глаза отвела в сторону.
Слесаря усадили рядом с женой, Стеблов тем временем отпустил своих подчиненных, удобно разместился за столом, положил перед собой раскрытую папку с показаниями Валентины Петровны и приступил к допросу.
– Итак, прежде всего скажите мне ваше полное имя и отчество, – обратился он к подозреваемому.
– Недоделов Иван Иванович, – глухо представился слесарь.
– И вы признаете, что убили гражданина Мартышкина?
– Не признаю, – покачал головой Недоделов.
– Но как же так, – разочарованно протянул полковник. – Судя по показаниям вашей жены, – он внимательно вчитался в строчки признания, – вас не было дома всю ночь, а вернулись вы весь перепачканный кровью. К тому же ваша супруга признала кепку, которую нашли наши сотрудники в квартире убитого.
– Я ничего не помню, – все так же глухо, не поднимая глаз, пробормотал Иван Иванович. – Я же пьяный был...
– Значит, признать свою вину вы отказываетесь, – начиная терять терпение, процедил Стеблов.
– Не отказываюсь, просто не помню, чтобы кого-то убивал. Но если жена говорит, значит, я действительно виноват.
Валентина Петровна сидела ни жива ни мертва. Мысли роем проносились в ее уставшей от бессонной ночи голове. Однако при последних словах мужа она не выдержала и, схватившись за сердце, начала заваливаться на бок.
– Что с вами? Вам плохо? – подскакивая к ней, забеспокоился полковник.
– Воды, – просипела Недоделова, и полковник кинулся к графину с водой, который стоял на столе возле окна.
Этого момента и ждала Валентина Петровна. Проворно вскочив, она схватила из папки на столе два тонких листочка с собственными свидетельскими показаниями, скомкала их и начала запихивать в рот, при этом с феноменальной скоростью молотя челюстями. Все произошло так быстро, что даже Иван Иванович, который видел действия супруги, не понял сначала, что случилось.
Василий Наумович повернулся как раз в тот момент, когда последняя часть показаний скрылась во рту свидетельницы. Отшвырнув стакан с водой в сторону, он кинулся к женщине и попытался открыть ей рот, чтобы спасти хоть какую-то часть важной информации, но Валентина Петровна так больно укусила полковника, что тот взвыл.
– Ай, ай, ай, – стонал он, дуя на укушенный палец. – Вы что сделали?!
– Ничего, – с набитым ртом проговорила Недоделова.
– Вы с ума сошли! – опомнившись, заорал Стеблов. – Вы же собственные показания съели!
– А я... – попыталась было возразить свидетельница, но поперхнулась и кинулась к графину с водой. Сделав из него несколько больших глотков, женщина наконец проглотила собственные показания и сказала: – Я их не съела, а просто уничтожила, потому что они неверные.
– Как неверные? – удивился Василий Наумович. – Вы же сказали, что там только часть надо поправить.
– Не часть, а все от начала до конца. Ванечка, – со слезами на глазах обратилась она к мужу, – прости ты меня, дурочку. Я ведь оклеветать тебя хотела, за решетку посадить.
– За что? – вытаращил глаза Иван Иванович.
– За то, что пил безбожно и меня колотил, – призналась женщина. – Вот и сказала милиционерам, что, мол, ты дома не ночевал и вернулся весь в крови. А ведь не было же никакой крови, – это она уже обращалась к Стеблову.
Полковник почувствовал, как ему становится совсем плохо. Мало того, что похмелье давало о себе знать, так тут еще и такая заваруха началась. Есть от чего умом тронуться. Но Стеблов был человеком закаленным, всякое на своей работе успел перевидать, а потому не позволил себе такой роскоши, как сумасшествие, собрался с силами и спросил:
– Вы, гражданка, понимаете, что за дачу ложных показаний должны ответить по закону?
– Так нет же никаких показаний, – как ни чем не бывало ответила Валентина Петровна. – Где они теперь, показания эти, а?
– Ну ты, Валька, даешь, – покачал головой Недоделов. – Никак я от тебя такого не ожидал.
– Ваня, да ты мне как сказал, что все еще меня любишь, я и поняла, какое зверство совершила, и решила тебя спасти. Сама виновата, сама и исправила. Я обещаю, что теперь тебя в жизни ни в чем не упрекну, заинька моя, – и женщина громко чмокнула мужа в нос.
Стеблов так и плюхнулся на стул, бормоча себе под нос:
26 
