40 
На этот раз улыбка сошла с лица Антона, он нахмурился, а через минуту пробормотал:
– Да, я такого места тоже не знаю. Но как же нам его отыскать?
На несколько минут среди курсантов воцарилось молчание, каждый напряженно пытался найти правильное решение, но удалось это сделать только одному – Феде Ганге.
– И что мы думаем! – воскликнул он, хлопнув себя ладонью по лбу. – Надо просто пойти к Стеблову.
Все удивленно уставились на Гангу, а Веня переспросил:
– Пойти к Стеблову?
– Ну да, – кивнул Федя.
– Зачем?
– Ну как же вы не понимаете, – нетерпеливо проговорил Ганга. – Если они бандиты, то их наверняка знают в милиции. Кроме того, Стеблову и его подчиненным должно быть известно, как между собой уголовники называют места сходок, ну и всякое такое. Они-то должны нам сказать, что это за непаханое поле, ну, или, по крайней мере, что это словосочетание может значить.
– Федя, ты гений! – поняв всю ценность идеи, воскликнул Веня. – Дай я тебя за это поцелую...
– Не надо, – выставил вперед ладони Ганга. – Если Зося об этом узнает, она меня убьет, а я еще, между прочим, пожить хочу.
– Ладно, живи, – смилостивился Кулапудов. – Но все равно ты молодец.
* * *
В милиции курсантов встретил дежурный Семечкин. На вопрос о том, на месте ли полковник Стеблов, дежурный едва оторвался от разгадывания любимого кроссворда, покачал головой и вернулся к прерванному занятию.
– А где же он тогда? – спросил Веня.
Семечкин скорчил недовольную мину, посмотрел на курсантов и проговорил:
– Начальство передо мной не отчитывается.
– Но он же должен был сказать, куда ушел, – стоял на своем Кулапудов.
– Мне товарищ полковник ничего не должен, – продолжал упорствовать дежурный. – И вообще, вы кто такие?
– Курсанты из школы милиции, – отчитался за всех Веня.
– А, так вы подшефные, – сказал Семечкин таким тоном, что у ребят появилось очень неприятное ощущение собственной ущербности.
– Вообще-то мы не просто подшефные, мы еще и расследование ведем, – обиженно проговорил Пешкодралов. – И, кстати, пришли сообщить Василию Наумовичу очень важную информацию по делу об убийстве гражданина Мартышкина. И работаем мы под начальством капитана Мочилова. Если он узнает, как вы нас тут встретили, то непременно расскажет Стеблову. Они, между прочим, хорошие знакомые, – пригрозил он.
Семечкин, услышав такое, мгновенно посерьезнел. Он буркнул: «Извините, сейчас», – выскочил из-за стола и помчался куда-то по коридору.
– Вот так надо разговаривать, – победно глянул на друзей Леха. – А то никакого уважения к будущим милиционерам.
Семечкин вернулся через пять минут и сообщил:
– Товарищ полковник будет через полчаса, вы можете подождать его здесь, – и он указал на стулья, стоящие вдоль стены.
– Сейчас половина третьего, – глядя на часы, начал подсчитывать Антон Утконесов. – Вернется полковник в три. Пока разузнаем, что это за непаханое поле, будет уже четыре. Не думаю, что мы успеем туда к пяти, – посетовал он.
– Не волнуйся, – хлопнул его по плечу Леха. – Мы, если что, вперед зашлем Федю, он бегает хорошо, а там и мы с подмогой подоспеем.
– Конечно, чуть что, так сразу Федя, – вздохнул Ганга, но особого недовольства по поводу возможной поимки преступников в одиночку высказывать не стал.
Курсанты уселись на предложенные им стулья и принялись терпеливо ждать. Василий Наумович, как и предположил дежурный Семечкин, появился ровно через полчаса. Курсанты повскакали с мест, чтобы поздороваться с полковником, и тут же поняли, что лучше бы этого не делали. Оба близнеца плюхнулись обратно на свои места от увиденного, Пешкодралов только качнулся, но на ногах все же устоял. Федя вытаращил глаза, открыл рот, да так и не смог его закрыть. Дежурный Семечкин, по всей видимости, был человеком весьма впечатлительным, а потому просто взял и упал в обморок.
Самое большое мужество проявил Веня, он только глухо охнул, покачал головой, но все же остался твердо стоять на ногах. В общем, курсанты, а заодно и дежурный разом испытали сильнейший шок. И было от чего.
Во-первых, полковник был сильно пьян, что можно было понять по характерному запаху, мгновенно распространившемуся по всему помещению с появлением Василия Наумовича. Во-вторых, Стеблов просто был залит кровью, и, как он еще при таких травмах оставался на ногах и даже вполне сносно мог на них передвигаться, было полнейшей загадкой. Но не это являлось главным. Самое важное заключалось в том, что Василий Наумович держал в руках. Это был самый настоящий залитый кровью белокурый скальп с мотающейся на одной из его прядей серебристой заколкой.
40 
