35 
— Глупости. Они очень милые и хорошие люди. Им наверняка сейчас скучно вести эти беседы про экзамены, зачеты, «уды» и «неуды» — оба мои предка в педе работают, так что контингент за праздничным столом собрался соответствующий. Мы сейчас нарядим тебя под Светлану Тома и покажем этим нафталинным леди и джентльменам, как нужно веселиться. Пошли!
— Ой! — вскрикнула Галина, наступив на больную ногу.
— Прости. Я совсем забыл. — Он подхватил ее на руки, бросился бегом по коридору, открыл плечом высокую двустворчатую дверь и посадил Галину на широкую, покрытую синим атласным покрывалом кровать.
— Вот это станок! — вырвалось у нее. — Пятизарядный. Ой, ну и дура же я!
Она смотрела на него так, будто ждала, что он ее ударит.
— Пять многовато, а вот две парочки запросто поместятся, — сказал он, распахнул дверцу набитого всевозможными платьями шкафа. — Мать потолще тебя разика в два, но мы что-нибудь придумаем. — Он быстро перебирал платья одно за другим. — Вот. — Это было широкое платье из тяжелого голубого шелка с рукавами «летучая мышь». — Под твои глаза. Надевай.
Галина послушно надела его поверх своего узкого мини, туго затянула вокруг талии концы широкого жесткого пояса.
— Так не пойдет. Сзади морщит. Ну-ка снимай свой диор.
— Отвернись.
— И не подумаю. Я уже видел тебя совсем голой.
— Это не считается. Я спала.
— Что, слабо? А я-то думал, ты не из робких.
Это было сказано с вызовом, и Галина его приняла не раздумывая. Она стащила тяжелую голубую хламиду, набрала в легкие воздуха. Еще чуть-чуть. Задрала подол, под которым по обыкновению ничего не было, потянула его наверх и почувствовала, что локти наглухо застряли в проймах — платье намокло и село. Это было похоже на ловушку.
— У тебя прекрасное тело, — услыхала она задыхающийся голос Андрея. В следующую секунду он грубо повалил ее на кровать. Она все еще делала безуспешные попытки освободиться от своего платья, а он уже впился зубами ей в живот, потом больно ущипнул за ягодицу. Наконец она выбралась из душного плена платья и увидела в нескольких сантиметрах от своих глаз его коротко остриженный русый затылок. В груди что-то екнуло, руки сами потянулись ласкать эти мягкие податливые волосы. Он овладел ею сразу и довольно грубо — точно так делали ее бывшие друзья. Она невольно подумала: «Блин, как же все остохерело!» Но очень скоро его движения стали плавными и неторопливыми. Ей было не просто хорошо — ее словно подмывало взлететь. Высоко. Подальше от всего того, что она испытала до этого. Потом Андрей поцеловал ее в губы, долго ласкал языком верхнее небо.
— Нравится? — спросил он, склонившись над самым ее ухом и обдавая его настоящим жаром.
— Очень.
— Я прочитал о таком способе в одной книге. Ты первая, на ком я его попробовал. Вообще в той книге очень много полезных вещей. Хочешь, дам почитать?
— Хочу.
— Сексу нужно учиться. Тогда это будет очень приятно. В Индии даже существуют специальные школы.
— Тоже скажешь! — Она хихикнула. — И чем они там занимаются на уроках?
— Не знаю. Я никогда не был в Индии. Наверное, любовью.
Она потянулась к нему и поцеловала в губы. Это был ужасно неуклюжий поцелуй, она это мгновенно поняла.
— Блин. Ну и дура же я.
Она рассмеялась.
— Ничего. Еще научишься. У нас впереди много времени. Слушай, а спеть тебе все-таки придется. Ну-ка надевай эту плащ-палатку…
— Эй, Кривцова, открывай! Да ты что, заснула? Я тебе еще от ворот сигналил.
Галя вскочила, повернула в двери ключ. Прибыла бригада «Скорой» с вызова.
— Смотри, она буйная, — сказал дюжий санитар, внося запеленутую в грязную смирительную рубашку женщину. О том, что это была женщина, а не мужчина, говорили длинные спутанные волосы. — Вкати ей что-нибудь покрепче. Эта стерва укусила меня за ухо.
Он положил женщину на пол и грубо пнул ногой. Она упала ничком и затихла.
— Домашний адрес, — тусклым, ничего не выражающим голосом спросила Галина, раскрыв регистрационный журнал.
— Степная, двадцать восемь. Академгородок. Девчонке всего шестнадцать. Видела бы ты, во что она превратила дом. Стервозина.
— Вы свободны, — сказала Галина санитарам. — Я сама с ней справлюсь.
— Да брось ты. Она тебя на куски разорвет. Это она только притворяется тихоней.
35 
