Последние отзывы

  38  

— Кому же из вас пришло в голову позвонить в психушку? — спросила Галя, в упор глядя на Вадима.

— Ее матери. Я не стал ее отговаривать. Я тоже испугался, что Мария-Елена может что-нибудь с собой сделать. Она крушила все подряд.

— Эх ты! — вырвалось у Галины.

— Но ведь я хочу ей добра. Мне показалось, у нее началась горячка. У нас в полку один парень вот так же начал все вокруг крушить, а потом взял и выстрелил себе в рот. Мы даже не успели отнять у него револьвер.

— Ее не так-то просто будет вызволить отсюда. Ты это понимаешь?

— Но здесь ей, по крайней мере, подлечат нервы. Последнее время Мария-Елена была ужасно нервной.

— Здесь нервы не лечат. Здесь разрушают психику. Навсегда. Разве ты этого не знал?

— Но у нее есть мать. Она может завтра же забрать ее отсюда.

Галина медленно покачала головой.

— Мария Лукьяновна Берестова, да будет тебе известно, палец о палец не ударит для то-го, чтобы вызволить дочку из психушки.

— Но я же не знал… — Вадим встал. — Я хочу ее видеть.

— Она спит. Я сделала ей укол реланиума.

— Но я хочу с ней попрощаться. Где она?

— Идем. Но только без глупостей. Слышишь?

Муся спала на боку лицом к стене. Ее длинные спутанные волосы свесились до самого пола. Она стонала во сне, чмокала губами, шептала что-то неразборчивое.

— Я хочу остаться с ней наедине, — сказал Вадим и шагнул к кровати. — Я не сделаю ей ничего плохого.

Поколебавшись секунды две, Галина вышла в коридор и плотно прикрыла за собой дверь. Но на ключ запирать не стала.

— Что там стряслось? — спросил медбрат, обходивший коридоры. — Привезли нового беднягу? А почему положили в «люкс»?

— О, это очень важная шишка. Дочка директора какого-то торга, — глазом не моргнув, соврала Галина. — Перед ней все на цырлах будут стоять.

— У нее там кто-то есть?

— Отец. Он души в ней не чает.

— Да ты что, спятила? А если Левыч узнает?

— Они с Левычем какие-то родственники. Он при мне ему звонил, и тот разрешил. Так что мы ничего не видели и ничего не знаем. Ясно?

— Да уж, куда ясней. А что с девицей? — полюбопытствовал медбрат.

— Думаю, самая обыкновенная истерика. Избалованная цаца, сам понимаешь.

Медбрат понимающе покачал головой и удалился, шаркая подошвами по линолеуму.

Галина присела на верхнюю ступеньку лестницы и задумалась. У нее вдруг созрел в голове план. Она была на все сто уверена в том, что Вадим поступит именно так, а не иначе. Галина знала, что ее как соучастницу с треском выгонят из больницы, но для Муси это было единственным спасением. А потому плевать она хотела на это поганое место.

Она сплюнула на лестничную площадку — она не делала так уже целый год — пошарила в кармане в поисках сигарет. Увы, она забыла их в кабинете.

Между тем Вадим наклонился над Мусей и сказал:

— Девочка моя, я тебя люблю. Прости, что заставил тебя страдать. — Он погладил ее по щеке, с трудом сдерживая слезы. Внезапно он поднял Мусю на руки и бросился к двери. — Эй! — негромко окликнул он, выйдя в коридор. — Ты где?

Уже через секунду Галина была рядом.

— Я увезу ее, ясно? Пускай все знают: Вадька Соколов никакой не мудак. Ты сможешь устроить так, чтоб нас пропустили на волю? Я готов заплатить.

— Иди за мной, — решительно сказала она.

В длинных грязных коридорах больницы было довольно холодно — заведение было связано подземными переходами с городским моргом. Внезапно Галина распахнула какую-то низенькую дверь, и они очутились под звездным небом. В лицо терпко дышали степные травы.

— Ты поставил машину у главного входа? — спросила Галина.

— Да. Но вряд ли найду дорогу.

— А кто тебя просит? Давай ключи. Я сама пригоню машину.

…До появления главврача Галина привела в порядок картотеку, разобрала бумаги на столе, вытерла отовсюду пыль.

«Скорей бы утро. Я так хочу почитать Андрюшин дневник, — думала она, глядя в посеревшее окно. — Ну почему я не сделала этого раньше? Какая же я дура! Спрашивается, чего мне бояться теперь, когда Андрюши больше нет на свете? Я знала, он мне изменял, но ведь мы с самого начала были с ним не на равных. Я сама ему все рассказала о том, что было со мной в прошлом. Да, сама — он меня за язык не тянул. — Она вздохнула, зажмурила глаза и энергично потрясла головой, словно пытаясь отогнать какие-то ужасные воспоминания. — Если бы Эвелина Владимировна не показала мне ту фотографию, на которой Андрюша улыбается белокурой девице, я бы… я бы никогда ему не изменила. Я решила ему отомстить… О Господи, какие же мы, бабы, дуры».

  38