277 
А что ты можешь сделать? Бороться с ним? Но как? Ведь ты понимаешь что теперь – это его кабина а не твоя. Твоего вечного убежища больше нет у тебя.
Тебя выкинули наружу.
И лишь смерть может быть твоим последним убежищем, твоим спасением.
– Смерть – повторяет он за тобой и презрительно хохочет. – Да ты уже и так мертва.
Почему? Я всё ещё живая.
Ты смотришь на себя в зеркало и видишь постаревшее серое лицо, изнеможённое как во время болезни, свою дряблую кожу исколотую шприцами, твоё отравленное тело похожее на рахитичное с гнилыми язвами. Теперь ты уже никого не увлекаешь, никого не привлекаешь в свою компанию, никого не искушаешь стать такой как ты была когда-то – красивой, загадочной, молодой наркоманкой.
– Ты мне больше не нужна – делает вывод твой гость которой вместе с тобой смотрит в зеркало на тебя, из твоей кабинки… – Ё-моё… Да посмотри на себя. Пора тебя мочить, старую гнилую суку. Ты мне только репутацию портишь.
И не сомневайся. Он убьёт тебя непременно и без сожаления. Как убивают ненужную тварь из которой взяли всё что было можно взять и которая теперь только зря корм переводит.
Тварь стала ненужной…
Только тварь для него – это ты, твоя душа и твой механизм, и тогда один из очередных уколов героина вдруг становится последним для тебя. Его так и называют – "золотой укол."
Он подведёт черту твоей несчастной измученной душе.
Вот такой он, героин. И его характер.
Соня замолчала. Потом внимательно посмотрела на Родиона. И вдруг он заметил как она постарела за последний год.
Кажется, героиныч начал свой последний танец.
Родион молчал. Молчала и Соня.
Затем она оделась, взяла сумку и вышла из дома. Родион поволокся за ней. Сам не знал зачем.
Прошли улицу Строителей, затем Пушкина, вдали показался железнодорожный вокзал.
Родион догадался зачем.
Интересно. Как долго она ходит туда? Миньетом или телом зарабатывает? Сколько человек в день пропускает?
Как вдруг его ноги остановились. Он не верил своим глазам… на углу дома стоял Гена. Тот самый – который должен был подохнуть год назад.
Значит, живой ещё.
Он стоял сгорбившийся, прижимая руки к правому боку – почки по видимому отбили.
Он смотрел на них с Соней и почему-то улыбался.
Какой-то странной улыбкой сияющей пустым чёрным ртом.
Точно. У него не было зубов.
Выбили наверное.
Родион изобразил на лице улыбку и с дружелюбным видом произнёс: – Старик, ты сегодня выглядишь как самый последний бомж.
И хотел пройти мимо.
Но что это?
Соня вдруг бросается к нему, прижимается к груди.
Родион не верит своим глазам… о Боже! В глазах Сони вдруг снова появилась пелена. Та самая! Такая волнующая, чудная пелена из-за которой он готов был весь мир отдать.
Во блин.
Не может быть… неужели… она… любит его?????
Это и была причина пелены?
Лишь выдавил из себя – Соня… он же конченый…
Но они – как будто не слышат. Стоят молча, как два приговорённых к смерти, прижимаясь к друг другу. И тихо плачут.
А потом они куда-то пошли не обращая на Родиона никакого внимания.
Даже обидно ему как-то стало.
– Соня… вернись…
И лишь их спины – в ответ.
– Ну и ладно. Подыхайте вместе если так хочется. – Кричит им вслед.
Повернулся и пошёл в другую сторону. Соню теперь можно было забыть. Вычеркнуть из жизни.
Как будто её там никогда и не было…
Он шёл по улице. Стараясь не оглядываясь. – Проиграл? Кому? Наркоману? Ну и ладно. Ну и хер с ним. Сколько им жить осталось? Год? Два?
Только вот… почему не им, а ему – теперь жить не хочется?
Почему – так херово в душе?
Почему?
Почему?
Вдруг остановился, обернулся.
И заплакал.
Ошибка нечистой
(Из цикла рассказов чёрного юмора "Дневник Мусиевича").
Недавно я попал в компанию малознакомых людей. Познакомился на литературном сайте.
Это херня конечно.
Но я представился им как писатель.
Почему?
Не знаю…
Но после этого случилось нечто странное… ко мне стали относиться с теплотой, вниманием и уважением.
– Во блин! – Сказал я и задумался над этим.
К примеру когда тебя бьют по физиономии – ты автоматически закрываешь лицо. Но когда тебя уважают – с тобой происходит всё наоборот.
277 
