278 
Может поэтому в тот вечер – я важно надул щеки и одел очки на нос (хотя по правде сказать они там на хер были нужны, обычно я одеваю их когда читаю только).
А дальше – ещё больше.
От повышенного внимания – мой голос начал звучать баритоном. Спина выпрямилась. Как у молодого бойца.
Кончилось тем что подойдя к зеркалу я как будто впервые увидел себя:
– Так вот он какой я! – И самодовольно улыбнулся.
Писатель – это марка!
Но жесточайший облом ждал меня с топором.
Я спросил какие мои рассказы им больше всего нравятся?
Чёрный юмор? Фантастика? Эротика? Или попытка писать не как все?
И ответ ошар…
Прости читатель, Тут мне пришлось оборвать мой текст.
(в паху что-то зачесалось)
Итак. О чем это я писал?
А, вспомнил! Продолжаю.
И их ответ – ошарашил меня.
Оказалось что никто меня не читал.
– Как??? – От изумления мой голос из солидного баритона стал высоким как у пидора, а рост уменьшился вдвое так как я перестал казаться быть стройным.
И тогда один вопросик встал в моей голове:
– Тогда за что уважают писателя которого никто не читал????
Неужели словосочетания "Я писатель" – достаточно чтобы тебя уважали и любили?
Даже если произведения твои на хер никому не нужны.
Мой лоск пропал, очки сползли с носа и остаток вечера я задумчиво ковырялся в носу.
– Так за что же любят писателя?
А если ответа у меня нету, то на кой черт – мне нужно писать по правилам?
Придя домой я включил телевизор.
Сзади что-то треснуло, запахло горелой проводкой.
Вместо телевизора почему-то заработало радио. И весёлый рок-н-ролл раздался в пустой квартире.
– Тра-та-та!
Эхо от него перепрыгивало от одной стены к другой.
А затем вдруг раздалось какое-то злобное шипение и наконец включился телевизор.
Не поняв как это случилось я всё-таки сказал – Ура! – И прильнул к экрану. Но то что я увидел там – потрясло и опрокинуло меня на стул.
– Не может быть!!!!
Заслуженная поэтесса, народная артистка, женщина весьма преклонного возраста извивалась как проститутка в такт музыке и самым неприличным образом крутила бёдрами перед публикой.
– Во ба на! – Пробормотал я и протерев глаза уткнулся физиономией прямо в экран.
Ошибки быть не могло!
Её старческие глаза зазывно подмигивали публике а коленки похотливо вскидывались кверху.
– Э – ге – гей! – Громко пел рок-н-ролл.
А она похотливо колыхала талией. Подпрыгивая и неприлично нагинаясь. В разные стороны. Взад и вперёд. Взад и вперёд.
Не выдержав я вскочил со стула.
Её немыслимый эротический танец просто завораживал, будоражил кровь и волновал воображение.
Я смотрел как она извивается телом и вдруг подумал – А что собственно я знаю об поэзии?
В общем – ничего.
И вдруг я понял. – Как много я потерял!!!!
Но теперь я прозрел!
– Как же я раньше тебя не замечал? – Завопил я начал подтанцовывать в такт с ней.
– Давай милая! Только не останавливайся!
Я чувствовал как бугорок подымается в штанах. И я не в силах был оторваться от экрана.
– Мне твоя поэзия очень даже нравиться!
Ещё немного и я даже кончу от неё!
Но вдруг я обнаружил что в телевизоре колышется не только поэтесса но и всё вокруг неё тоже.
– Не может быть!!! – Мелькнула страшная догадка.
Я кинулся к нему.
Сомнений нет. В телевизоре полетел блок развёртки. Или контакты в нём какие-то отошли…
Поэтому изображение и стало волнистым.
Я ударил кулаком по телевизору и изображение выпрямилось.
Радио тут же отключилось.
Раздался ровный голос поэтессы.
Теперь она стояла ровно и уже не крутилась как проститутка.
– Хорошо что никто не видел моего конфуза – Подумал я.
И снова сел на стул.
Но кажется я ошибался.
Вдруг её глаза как-то особенно строго посмотрели на меня. Она на мгновенье замолчала, как будто задумалась, а затем вкрадчивым тихим голосом начала читать какой-то стих.
Про преступление и наказание.
Которое придёт неотвратимо.
К кому-то… очень далёкому.
Я зевнул – раньше ты мне больше нравилась.
И вдруг глаза поэтессы злобно сверкнули на меня с экрана.
– Показалось? – Заволновался я. – Или может она и вправду ведьма?
278 
