очень нудно 
108 
— И что же послужило основанием для насмешек?
Мадемуазель Леони так и сверлила Альбана взглядом, и он, не выдержав, отвел глаза в сторону.
— Господин де ла Рейни сообщит вам все подробности завтра, когда привезет тело графа. Я приехал только известить вас о случившемся. Теперь вы все знаете, и я отправляюсь в обратный путь.
— Погодите, погодите, молодой человек! Вы уже собрались уезжать обратно? А разве ко мне вас отправил с известием ваш начальник?
— К вам или к мадам де Сен-Форжа, безразлично. Но не стану скрывать, что был счастлив, встретив именно вас. Вы сумеете гораздо лучше меня известить ее об этом печальном событии.
— Напрасно вы так думаете! А вдруг я умру, не дойдя до порога дома Фонтенаков? И потом, господин де ла Рейни всегда знает, что он делает. Бьюсь об заклад, что моего имени он даже не упомянул. Так или не так?
— Так, но я уверен, что вы для него составляете одно целое с вашей родственницей.
— Вполне возможно. Но почему бы вам не сказать мне, по какой причине вы не хотите видеть Шарлотту? Ведь все дело в этом, не так ли? И поэтому вы благословляете небо за встречу со мной?
— Вы просто ужас что такое! От вас ничего не скроешь, — с горечью признал Альбан. — Да, правда. Я не хочу ее видеть! Боюсь, не сумею справиться... с гневом и отвращением! Всего вам доброго, мадемуазель Леони!
— Что?!
Он уже повернулся к ней спиной, но она изо всех сил вцепилась ему в рукав.
— Гнев? Отвращение? И вы воображаете, что я позволю вам уехать после этих слов? И речи быть не может! Вы сказали немало, и, даже если мне придется разбудить весь квартал, я заставлю вас вытряхнуть все, что у вас за душой!
— Я уже сказал вам, что господин де ла Рейни решил...
— Ничего подобного! Он оставил за собой право разъяснить все Шарлотте, но я не Шарлотта! И вы должны обо всем рассказать мне немедленно!
Альбан никогда еще не видел мадемуазель Леони в таком гневе. Она покраснела до корней волос, глаза ее метали молнии, а пальцы сжимали его руку так, что ему стало больно. Маленькая худенькая женщина, разгневавшись, сравнялась в силах с мужчиной.
— Не молчите! Выкладывайте все начистоту! А если вы этого не сделаете, то знайте, что я немедленно сообщу о вашем «отвращении» кузине! И еще вы можете быть уверены, что никогда больше со мной не увидитесь.
— Не кричите так, прошу вас. Вы в самом деле хотите созвать всю улицу?
— Хочу выколотить правду из вашей дурацкой тупой башки! Говорите! Я ничего не скажу Шарлотте и тем более господину де ла Рейни, если он не станет повторять какую-нибудь нелепую чушь...
— Вы настаиваете? Но мы слишком близко к дому. Спустимся поближе к стене.
— Вы, я вижу, храбрец. Ну что ж, спустимся...
Улица одним концом упиралась в городскую стену, речь шла всего лишь о нескольких шагах, и, когда они спустились, мадемуазель встала спиной к стене и скрестила на груди руки. Она ждала. Альбан заговорил, внимательно разглядывая пучок травы, выросший в трещине, и не желая видеть выражение лица мадемуазель Леони. Говорил он недолго, и когда закончил, она не произнесла ни слова. Тогда он решился посмотреть ей в лицо. Мадемуазель Леони была бледна, и лицо у нее стало жестче камня, на который она опиралась.
— Ну вот, — сказал он неловко. — Теперь вы знаете все.
Через минуту она заговорила, даже не повернув к Альбану головы.
— Бедная девочка! — сказала она со вздохом. — Не знаю, какой злой гений тешится, отдавая ее на суд людской глупости. Вы, комиссар, не умнее прочих, но мне интересно, как вы поступили с обидчиком, который облил ее грязью, неся оскорбительную чушь?
— Арестовал его. Он сейчас в Шатле.
— Но он выйдет оттуда. И найдутся другие, которые будут, пуская слюни, слушать его россказни... Не забудем и про друзей отважного «Дон Кихота» Адемара, о шевалье де Лоррене и маркизе д'Эффиа... Оба известны при дворе своими змеиными языками. Они тоже не станут умалчивать эту пикантную историю! Они перескажут ее на сто ладов, добавив грязи и преувеличив во сто крат. А поскольку де Лувуа все боятся до дрожи в коленках и поскольку для мужчины вовсе не преступление иметь красивую любовницу, то в грязи окажется она... Без всякого сомнения! Так что спасибо вам, господин комиссар Делаланд! Вы меня просветили. Больше я вас не задерживаю.
Мадемуазель двинулась вперед, но Альбан преградил ей дорогу.
— Умоляю вас, не оставляйте меня в таком состоянии. Мне так больно!
108 
