очень нудно 
25 
— Ну что, мерзавец, попался? — прошипел Гильом Реньяр, вытаскивая из-за пояса пистолет.
Крестьянин запричитал, пытаясь оправдаться, но делать было нечего — он был пойман с поличным, воруя чужой лес.
— Наверное, ты думал, что я сейчас буду спать, — злорадно усмехаясь в седые усы, произнес Гильом, — и это сойдет тебе с рук? Нет, я знал, что ты придешь.
— Нет, господин, — взмолился крестьянин, роясь в складках одежды, — я хотел купить лес, — и он достал монету, тускло блеснувшую в почерневшей от работы ладони.
— Так говоришь, хотел купить? — елейным голосом произнес Гильом. — Но ведь ты знаешь, мерзавец, что так не делается. Сперва даются деньги, потом берется товар. А ты хотел украсть!
— Отец, — сказал Виктор, — он не только украл наш лес, но и охотился за нашей дичью, — Виктор показал пальцем на зайца.
Гильом расхохотался.
Крестьянин только открыл рот, как просвистела плеть.
Я знаю, о чем вы все начинаете рассказывать, стоит вас поймать с краденым. Вы начинаете вспоминать, что дома вас ждут голодные дети, больные жены…
Вы просто воры! Почему ты не крадешь у своих господ? Что, у Абинье нет леса, что тебя занесло ко мне?
Крестьянин начал что-то бормотать, а Виктор спрыгнул с лошади и схватил его за шиворот.
— Отец, я убью его! — злость горела в глазах старшего из сыновей.
Но Гильом хотел насладиться моментом своего могущества.
Ведь крестьянин сейчас всецело находился в его власти.
— Так ты поймал зайца потому, что голоден? — таким же елейным голосом осведомился Гильом. Крестьянин закивал в ответ. — Ну так вот, если ты голоден, значит хочешь есть.
Крестьянин еще не понимал, что его ожидает.
— Сейчас ты сожрешь этого зайца вместе со шкурой и костями. Если сможешь съесть, то я тебя отпущу, а нет — — Гильом не стал договаривать.
Крестьянин по его бешено сверкавшим глазам догадался, какая его ожидает жестокая расправа.
Сыновья захохотали, радуясь находчивости отца. Теперь им предстояла великолепная забава смотреть, как крестьянин, давясь шерстью, будет жрать зайца.
— Начинай! — приказал Гильом.
Крестьянин трясущимися руками поднял с травы зайца и на какое-то мгновение замер, не решаясь приблизить его к своему лицу. Засвистел кнут — и он тут же впился в серую шерсть своими кривыми зубами. Потекла кровь. Крестьянин давился,
Отплевывался, не в силах проглотить сырое мясо с шерстью.
А Реньяры хохотали. Виктор прямо давился хохотом, а когда крестьянин закашлялся, принялся его похлопывать по спине.
— Ешь, ешь, ведь ты голоден.
— Я не могу! Не могу, простите меня! — взмолился крестьянин, выплевывая клочья шерсти.
— Ах, ты не можешь? Так значит, ты убил его ради забавы! Так вот чего стоят твои слова, — и Гильом бросил Виктору веревку.
Старший сын ловко соорудил петлю и накинул ее сзади на крестьянина, плотно прижав его руки к телу. Затем, привязав веревку к луке седла, Виктор вскочил на лошадь и дернул поводья. Он ехал, ежесекундно оглядываясь.
Крестьянин некоторое время бежал вслед, но потом выбился из сил, споткнулся, и лошадь потащила его по свежесжатой стерне.
Младшие братья с гиканьем мчались рядом.
Так и волоча свою жертву по полю, они достигли прибрежных скал.
Виктор аккуратно отвязал веревку от луки седла и подтащил крестьянина к себе. Тот уже был еле живой и единственное, что сумел сделать, так это подняться на колени и затрясти головой.
Из его рта вырывалось бессвязное бормотание:
— Не убивайте, — взмолился он, — можете забрать у меня все, только не убивайте!
— Да у тебя ни черта нет! — зло выкрикнул Гильом Реньяр, ударив крестьянина сапогом в бок. Тот рухнул на землю.
— Кончай с ним! — приказал Гильом Виктору. А тот только и ждал этого. Он схватил крестьянина за шиворот и подтащил к самому обрыву, под которым бушевали волны.
— Молись! — дал он минутную передышку жертве и даже не дожидаясь слова»Аминь!», ударил крестьянина сапогом в лицо и сбросил его со скалы вниз.
Послышался глухой удар и плеск волн.
Виктор подошел к краю скалы и посмотрел вниз. Но густой туман скрывал воду.
Реньяры уже садились на коней и собирались уезжать, как вдруг из густого тумана послышался слабый крик.
Гильом недовольно поморщился.
— Что за черт, неужели он не разбился? Младший из Реньяров приложил ладонь к уху и настороженно прислушался. Крик повторился.
— По-моему, это кричит ребенок, — неуверенно сказал Клод.
25 
