42

Поверить не могу. Я и Стэп, мы стоим на виа Говерно Веккьо и целуемся посреди дороги. Люди проходят мимо, смотрят на меня, смотрят с любопытством… А я стою посреди дороги. Ни о чем не думаю, глаза закрыты, и ничто меня не волнует. Вокруг народ. Ну вот, кажется, кто-то все же останавливается рядом и смотрит на меня пристально. Потихоньку открываю правый глаз. Никого. Все спокойно. Закрываю снова. Может, это с другой стороны… Да плевать мне! Я и Стэп. Обнимаю его крепче, и мы продолжаем целоваться, ни о чем не думая, ни о чем не беспокоясь. И смеемся, сама не знаю чему. Может быть, тому, что его рука сползла мне на бедро и двигается куда-то дальше? Но, честно говоря, я об этом даже не думаю. Мне просто захотелось смеяться и все. И ему тоже. И мы рассмеялись.

— Давай, нас ждут лучшие из лучших.

— Кто это, твои друзья-зануды?

— Да ты что! Идем туда, где готовят только пасту.

— А, да, ты же говорил…

Хозяин представляется: Альберто. Он любезен, усаживает нас и советует взять «триптих», как он его назвал.

— Толченые трофие, тортеллони с тыквой и рис в шампанском с крабами.

Мы переглядываемся и киваем, хорошо, годится. И вообще, послушай, Альберто, почему ты никак не уходишь?

— А пить что будете?

Стэп спрашивает, есть ли белое вино, по крайней мере, мне так кажется. Я не очень-то расслышала… «Фарфаллина» или что-то в этом роде.

— Прекрасно.

Альберто наконец-то уходит. Я осматриваюсь по сторонам. Арки из древнего кирпича, камни выступают из стен: белые, коричневые, красные. Свет направлен вверх. Все безукоризненное чистое. Чуть дальше — кухня. Сделана под античность, решетка или что-то вроде того, и дверки, распахивающиеся как в салуне. Оттуда выходит официант с горячим дымящимся блюдом, и никто в него не стреляет. Даже наоборот, за одним из столиков ему радостно подают знаки, чтобы он подошел. Интересно, они долго ждали?

— Вот ваша «Фалангина».

Альберто несет бутылку белого вина, легко открывает ее и ставит посередине стола. «Фалангина»… Не «Фарфаллина». Стэп берет и наливает немного мне в бокал. Я жду, пока он нальет и себе, и мы поднимаем бокалы.

— Подожди, надо тост сказать.

Смотрю на него с интересом.

— Послушаем, — улыбаюсь я, — за что выпьем?

— За что хочешь. Каждый решит про себя, и потом выпьем вместе.

Я на секунду задумываюсь. Он смотрит мне в глаза. Потом протягивает свой бокал к моему. Чокаемся.

— Может быть, мы загадали одно и то же.

— Может, когда-нибудь мы и скажем друг другу.

— Если сбудется.

Я смотрю на Стэпа: он пытается понять, что я задумала. И улыбается мне.

— Сбудется… сбудется…

Я выпиваю одним махом. Надеюсь, что рано или поздно это желание действительно сбудется. По крайней мере, мое. Мы займемся любовью… Боже! Что я говорю? О Боже. Пытаюсь отвлечься. Смотрю вокруг. Какие непохожие пары сидят за столиками вокруг нас. Удивительно, но нам всегда кажется, что мы — самые лучшие. В моем случае, например, это так. Высокомерная Джин. Но я бы никогда не смогла сидеть за столом с кем-то, с кем нельзя поговорить. Есть молча. Какой смысл? Так делают вон те двое. Всякий раз, съев кусок, они смотрят в сторону, в сторону от своей жизни, от своих мыслей. В поисках чего-то нового. Они устали друг от друга. От однообразной жизни, которую они выбрали сами. Оба исподтишка разглядывают соседние столики, бросают взгляды на других посетителей, не переставая жевать, ищут чего-нибудь интересного. Невероятно.

  99