очень нудно 
92 
План-Крепэн сочувственно вздохнула и отправилась за шампанским.
В это время в библиотеке комиссар Ланглуа заканчивал «исповедовать» Альдо, не подвергая сомнению ни единого его слова. Уж он-то прекрасно знал мужчин и, в частности, любимцев женщин, привлекательных и обаятельных, к которым они слетались, будто бабочки на огонек. Уже не в первый раз жизнь Морозини подвергалась опасности из-за ураганных страстей, а теперь под угрозой оказалась его счастливая семейная жизнь. Конечно, комиссар не был близким знакомым жены князя, но для него не было секретом, что рыжая красавица с бархатными синими глазами не потерпит публичного скандала, который готов был разразиться с часу на час.
На сенсационную статью в «Энтрансижан» уже появились отклики, статейки в газетах помельче, с весьма ядовитыми названиями вроде «Похищение или любовная авантюра?». Если они дойдут до Лизы, что было вполне закономерно, то чего можно было ждать, кроме праведного гнева и ее разрыва с мужем?
Но зло пока еще можно было пресечь. Главному полицейскому было достаточно – и мог это сделать только он, и никто другой! – распространить по редакциям просьбу, разумеется в самой вежливой форме, временно не публиковать никаких материалов по данному поводу, дабы своими домыслами не помешать следствию. И пообещать немедленно сообщить результаты, как только они появятся. Просьба комиссара Лагнглуа была бы удовлетворена, потому что репутация его была известна и каждый газетчик знал: неповиновение обойдется ему очень дорого.
Альдо не стал ничего скрывать от комиссара и честно рассказал, что произошло в поезде между ним и Полиной Белмонт. Смущало его, что он как будто перекладывает ответственность за случившееся на Полину, и он постарался взять вину на себя:
– Конечно, я бессознательно притягивал ее к себе, и, когда отказалася от своего клиента и поисков химеры, я на самом деле убегал от Полины Белмонт. Мне надо было бы…
– Оставьте свою джентльменскую щепетильность. Мне важна правда, и только правда. Вы мне дали все необходимые разъяснения. Госпожу Белмонт похитили не вы. Теперь мы займемся ее поисками. Женщина такой красоты и элегантности не могла исчезнуть незамеченной. Я попрошу подтверждения о вашем пребывании в «Континентале» в Милане. Боюсь одного: раз речь идет не о любовном похождении и вы не имеете отношения к похищению Полины Белмонт, значит, ее похитил тот, кто не желает ей добра…
– Вы считаете, что она в опасности?
– До нашей встречи я в этом сомневался, но теперь убежден, что это так. Что вы намерены делать?
– Не мешать вам работать… Вернуться домой, уповая, что моей жене ничего не известно обо всех этих событиях.
– Если она о них узнает, свяжите ее с мной. У меня есть что ей сказать.
– Благодарю вас. Мне начинает казаться, что вы в самом деле настоящий друг.
– А до сих пор вы этого не понимали? Ну да ладно. В любом случае я желаю вам счастливого пути. И… пусть эта история послужит вам уроком! Пойду повидаю милых дам и откланяюсь.
– Только после того, как выпьете бокал шампанского! – предупредила тетя Амели, настаивавшая на целебных свойствах игристого вина, особенно при плохом настроении.
Госпожа де Соммьер выглядела всерьез озабоченной и всеми силами пыталась успокоить бедняжку План-Крепэн, кипевшую от ярости. Хотя ярость имела и свои положительные стороны: она высушивала слезы, не давая Мари-Анжелин рыдать.
– Идиот! Нет, какой же он идиот! – твердила План-Крепэн, в ярости расхаживая по ковру.
Альдо, обрадованный возможностью разделить свое недовольство Адальбером, тут же принял сторону Мари-Анжелин. После приключений в Ассуанской долине он знал: бедняжка вдруг поняла, что влюблена в египтолога. Ланглуа тем временем уселся рядом с маркизой де Соммьер.
– История с Адальбером мне тоже очень не нравится, – призналась она своему соседу. – Сердечные волнения приносят нашему ученому не столько радости, сколько всевозможные неприятности. И скажу без утайки: Торелли мне не по душе. Не спорю, она великолепная певица, ангел не пел бы лучше, но в ней есть что-то крайне неприятное. А что именно? Я бы сама хотела это узнать, – добавила она, горестно всплеснув руками.
– Жестокосердие, почти неизбежное у избалованных вниманием женщин. Да и характер у госпожи Торелли не из легких. Я исполнен искреннего сочувствия к господину Видаль-Пеликорну. Думаю, он выйдет из этой истории сильно ощипанным.
92 
