Лёгкий, ненавязчивый романчик 
97 
– Так уж я устроен, что мне небезразличны всякие пустяки, – не без иронии сообщил Альдо. – Полагаю, мы отправимся в какое-нибудь приятное местечко, вроде леса, например. Там вам будет удобнее, чем в Париже, избавиться от моего бренного тела.
– Убивать тебя? А на кой? Ты и так уже умер.
– Приятно слышать.
«Ангел-хранитель» помог Альдо устроиться на заднем сиденье машины, вполне, надо заметить, комфортабельной, и сам уселся рядом. Второй типчик разместился на переднем сиденье рядом с шофером. Автомобиль мягко тронулся с места. Они проехали совсем немного, и послышался гудок паровоза, потом невнятное объявление по громкоговорителю и другие шумы, привычные для вокзала.
– Оказывается, и у покойников вроде меня возникает желание покурить, – сообщил Альдо. – Посмотрите, у вас в кармане должны быть мои сигареты.
– А ты не кисляй, – похвалил его сосед. – Одобряю.
Альдо почувствовал у себя между губ тонкую трубочку, потом ему поднесли огонь. Вдохнув дым, он задержал его во рту, прежде чем выдохнуть, и почувствовал, что возрождается. Это не был английский табак, к которому он привык, – французские «житан», к этим сигаретам он тоже относился неплохо. Во всяком случае, курил их время от времени и сейчас наслаждался пахучим теплым дымом, что было особенно приятно в эту холодную влажную ночь.
Ехали молча. Альдо докурил сигарету, почувствовал вдруг невероятную усталость и зевнул.
– Если спать охота, не стесняйся, – сказал сосед. – Нам еще ехать и ехать…
Почему бы и нет, в самом деле? Определить направление ему все равно не удается. Автомобиль, надо признать достаточно мощный, не раз сворачивал то направо, то налево. Единственно, что Альдо знал точно, – они выехали за черту города. Но в каком направлении поехали – на север, юг, запад, восток, – неизвестно. Спутники его сидели молча. Альдо хотелось бы забиться поглубже в угол, скрестив, как он привык, на груди руки, но одна его рука была прикована наручником к руке похитителя. Пришлось откинуть голову на спинку и прикрыть глаза. Еще ему хотелось есть и пить. И совсем не хотелось думать о двойнике, который сейчас, наверное, уютно устроился в вагоне-ресторане. Хотя нет, он, конечно же, заказал себе ужин в купе. Трудно думать, что сходство их так уж велико и выдержит яркий свет. А ужинать в ресторане в каскетке, завернувшись до носа шарфом, тоже не годится.
Что ждет его самого, он узнает, только приехав на место. Ясно одно: занимаются им мастера своего дела и вырваться из их рук – задача не из простых. Если только ему уже не вырыли могилку на краю света…
Не желая огорчать себя сожалениями, Альдо приказал себе не думать, закрыл глаза и – благодарение усталости! – сразу же заснул.
Прошел еще день. Мари-Анжелин, вернувшись из церкви и не снимая пальто, нетерпеливо спросила Сиприена:
– По-прежнему никаких новостей?
– По-прежнему никаких. Но сейчас еще только семь утра. Хотя госпожа маркиза уже попросила подать ей завтрак.
Мари-Анжелин поспешила наверх, шагая через две ступеньки. Она сочувствовала старой даме, которая наверняка в эту ночь не сомкнула глаз. Войдя в просторную спальню, она увидела маркизу. Госпожа де Соммьер сидела на кровати и с тоской, которая как нельзя лучше соответствовала унылому выражению ее лица, смотрела на стоящий у нее на коленях поднос.
– Привередничаем? – громко спросила Мари-Анжелин с порога, изо всех сил стараясь говорить шутливо.
– Не кричите так громко, План-Крепэн! Я пока еще не оглохла. Нет, я не привередничаю. Просто мне не хочется есть. Но пусть это не мешает вам позавтракать как следует, – добавила она, увидев, что Луиза, ее горничная, вошла со вторым подносом, обильно нагруженным булочками, крендельками, медом и вареньем, и поставила его на столик возле кровати.
Совместный завтрак издавна вошел у них в обычай. Мари-Анжелин, вернувшись из церкви Святого Августина после причастия, завтракала в спальне маркизы. Госпожа де Соммьер – лежа в кровати, а Мари-Анжелин – сидя рядом за столиком. Заодно компаньока сообщала маркизе новости квартала, которых обычно приносила целый ворох, поболтав с прихожанками храма. Завтрак начинался с ритуального вопроса маркизы:
– Что у нас сегодня нового?
На этот раз она ничего не спросила.
97 
