Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
50 
– А надо бы! – воскликнула герцогиня. – Так вы говорите, моя дорогая, что за домом все еще следят?
– Я в этом абсолютно убеждена. Когда мои слуги идут на рынок или в магазин, они всегда замечают по крайней мере одну фигуру в черном, исчезающую при их приближении.
– Это великолепно!
– Вы находите?
– Конечно! Вы дадите шпионам повод самим убедить маркиза. Главное, чтобы он уехал, ведь так?
– Наблюдение продолжит Сан-Северо.
– Это не очевидно. У него сейчас много забот со своими собратьями-банкирами, в особенности с банками Лафит и Греффюль: с некоторых пор они что-то заинтересовались делами, которые ведет банк Гранье. Репутация Сан-Северо понемногу портится, и если бы его не поддерживал двор благодаря каким-то каплям королевской крови, текущей в его жилах, то ему бы никогда не удалось встать во главе некогда безупречного предприятия. К тому же у него хватает ума понять, что почва уходит у него из-под ног: доверие к нему ослабевает вместе с верой в прочность режима. И я не удивлюсь, если он сделает все возможное, чтобы держаться в стороне и лишь издали наблюдать за готовящимися событиями. Он недавно купил себе замок в Нормандии, без сомнения, предназначенный для подобного стратегического отхода.
– Хорошая новость, – обрадовалась Гортензия, – потом можно будет заставить его вернуть награбленное! Но как все-таки вы, госпожа герцогиня, собираетесь убедить дядю в том, что я уехала в Овернь?
– О это очень просто. Через несколько дней госпожа Морозини пошлет свою камеристку… если, конечно, она достаточно ловка, чтобы хорошо сыграть свою роль…
– Моя Ливия – великолепная актриса.
– Чудесно! Значит, вы отправите эту Ливию на почтовый двор с письмом. Она будет держать его на виду, впрочем, не выставляя напоказ. Письмо должно быть адресовано госпоже де Лозарг в каком-нибудь местечке в Оверни. Я очень удивлюсь, если кто-нибудь из окружающих вас соглядатаев, убедившись, что женщина идет одна, не толкнет ее, как будто бы нечаянно, чтобы завладеть письмом или по крайней мере прочитать адрес.
– Хороший способ! – одобрила Гортензия. – Но какой указать адрес? Мне ни за что на свете не хотелось бы ставить в тяжелое положение и тем более подвергать опасности тех немногих славных людей, которые хорошо ко мне относятся.
– Тем не менее придется придумать что-нибудь правдоподобное. Вам никто не приходит на ум?
– У вас ведь есть двоюродная бабушка где-то в Клермоне, – подсказала Фелисия.
– Госпожа де Мирефлер? Да она умерла почти год назад. Ее особняк на улице Грае, должно быть, до сих пор стоит заколоченный.
– Возможно, и нет. У нее должны быть наследники.
– Только дочь, баронесса Деспарон, она живет в Авиньоне.
– Но ведь дочь может время от времени наезжать в Клермон, чтобы следить за домом матери. Мне кажется, – заключила госпожа де Дино, – что на письме должен стоять такой адрес: «Госпоже де Лозарг, находящейся на попечении баронессы Деспарон в ее особняке в Клермоне». Маркиз сразу бросится туда… Можно, конечно, адресовать письмо и в Авиньон.
– Это было бы лучше всего. Но мне, к сожалению, неизвестен адрес госпожи Деспарон, а маркиз его как раз хорошо знает…
Доротея де Дино поморщилась от досады, потом на минуту задумалась, и тучи, набежавшие было на ее чело, вмиг рассеялись.
– Мы можем узнать ее адрес либо через герцога де Сабрана, либо через маркиза де Барбантана. Попробую по приезде увидеться с тем и с другим и пошлю вам весточку. Все равно посылать письмо надо только через несколько дней. А теперь давайте выпьем чаю. Нам это пойдет на пользу, ведь всякий труд заслуживает награды, – улыбнулась герцогиня, потянув за шнурок звонка.
– А потом, Фелисия, пойдем вместе взглянем на моего сына. Это чудеснейший ребенок в мире! – сказала Гортензия.
– Подумать только! Вы первая из матерей, кто заметил это!
На следующий день рано утром весь двор особняка Талейрана заполнили экипажи. Всюду царила предотъездная суета. Кроме большой дорожной кареты для принца и его племянницы, там стояли еще три экипажа. В них должны были ехать приближенные слуги и везти багаж. И когда к кортежу присоединилась еще и пятая карета, никто на нее не обратил никакого внимания. Это был простой кабриолет шоколадного цвета, запряженный лошадкой точно такой же масти. Кабриолет ожидал Гортензию, Жанетту и малыша Этьена. Кучер, спрятав лицо в высоко поднятый воротник пальто с тройной пелериной и низко надвинув на лоб шляпу, держал лошадь под уздцы.
50 
