очень нудно 
40 
Виктор Робертович понял — попался! Уж слишком гладко все шло до этого момента. Страха он не почувствовал. Инстинкт самосохранения затонул в алкоголе и молча пускал пузыри. А зря! В воздухе резко запахло звездюлями. Двое здоровых парней против одного пожилого доктора в узком коридоре... При таком раскладе оставалось только радоваться, что очки разбились заранее. И тут профессору вспомнилась инструкция Виктории Борисовны. Пора было говорить «первое, что придет в голову».
— Что положено Юпитеру, то не положено быку! — выпалил Файнберг и отчаянно моргнул.
Братки переглянулись. «Ассистент» чё-то мутил. Непонятка не лезла в тему.
— Ты ща кому это сказал? — недоуменно спросил Кот. — Быку, вааще, ниче не положено!
Повисла пауза. Виктора Робертовича бросило в жар. Он убрал руки за спину и ответил бандитам туманным взглядом. Серый двумя пальцами взялся за край простыни и начал ее приподнимать.
— Ну-ка, глянем, чё у тебя тут положено? — он уставился на Файнберга, ожидая реакции.
Тот икнул и продолжил выполнение инструкции. «Второе, пришедшее» в хмельную голову профессора, оказалось не лучше первого;
— СПИД — чума двадцатого века!
— Пусть спит, — машинально отозвался Серый, продолжая тянуть простыню на себя.
— Ты чё, «ассистент»? — вдруг быстро сказал Кот и сделал шаг назад. — В каком, типа, смысле?
— В прямом! — честно ответил Виктор Робертович и снова веско икнул.
— Не понял... — Серый заглянул под простыню и поднял голову. — Он чё, спит?!
Его рука задрожала. В открытом для обозрения пространстве торчали две совершенно белые ноги с синеватыми ногтями. Явно не африканского происхождения. Восковато-желтые пятки как будто светились в полумраке, предупреждая: «Внимание!»
— Не он, а У НЕГО, братуха! — отпрыгнув еще на шаг, завопил Кот.
— Тьфу, блин, — Серый брезгливо вытер руку о штаны и рефлекторно отодвинулся от каталки. — Ну ты, «ассистент», даешь!
Как по команде, обойдя каталку и Файнберга с двух сторон, братки затопали дальше по коридору. Шаги переместились на лестницу и начали затихать.
«Проскочил!», — понял Виктор Робертович и вытер со лба пот. Потом сквозь хмель до профессора дошло, что спасся он исключительно благодаря «инструкции». «Сработало!» — подумал он с восхищением. Теперь оставалось только завершить операцию. Горделиво толкнув каталку вперед, Файнберг покинул коридор. Мимо морга он проехал тихо. Лишь из-под простыни раздавалось приглушенное сопение, да слегка поскрипывали колеса.
На улице метель тут же швырнула Виктору Робертовичу в лицо колючим снегом. Что-то злобно завыл ветер... Свежие следы «скорой помощи» заметала поземка. Машины не было.
«Провал!» — догадался профессор. В последней надежде он заглянул за угол. Увиденное заставило его отпрянуть в панике. В распахнутые больничные ворота одна за другой въезжали иномарки. Со стороны морга послышались голоса и шаги.
— Засада! — зло бросил Файнберг в лицо враждебной ночи.
Его обкладывали, как дикого зверя. Мелькнула мысль о судьбе Виктории Борисовны. Но нужно было думать о пациенте. Виктор Робертович усмехнулся, представив абсурдность своего положения. Профессор, ворующий больного, — персонаж для телесериала!
— Чушь! — насмешливо сказал он табличке над дверью черного хода.
Голоса из морга зазвучали громче. Ловушка захлопывалась. Файнберг налег на ручки каталки и исчез в заснеженной тьме. Напоследок нога профессора в два притопа уничтожила следы узких колес.
Виктору Робертовичу повезло. Он почти сразу попал на узенькую дорожку, ведущую к дыре в заборе. Азартно уходя от погони, профессор даже не заметил, как проскочил ее и вылетал на целину. Холодный ветер забирался под халат и бросался снегом, норовя попасть за шиворот. Файнберг продолжал настырно двигать каталку в неизвестном направлении, лишь бы не замерзнуть Чтобы не упасть, он крепко держался за ручки. Больной что-то бормотнул.
— Шпидагузы коцаные! (Пассивные гомосексуалисты.) — донеслось до профессорского слуха, и снова раздался мощный храп.
— Интересно! — удивился Виктор Робертович неуловимой схожести нигерийского языка с родным — великим и могучим.
Неожиданно каталка уперлась во что-то твердое и встала. Перед профессором вырос павильончик троллейбусной остановки. Напрягая последние силы, Файнберг вместе со своим тяжким грузом поместился внутрь. Близилось утро. Город просыпался.
40 
