124 
… Да, до настоящего мастерства ему было далеко, поэтому на подобный эффект он сам, честно признаться, не рассчитывал. Это был, так сказать, предупредительный выстрел в воздух. Точнее, не в воздух, а в засохший дуб, коряво возвышающийся меж двумя соседними холмами. Лишние силы он решил не расходовать – ещё пригодятся, поэтому шарик произвёл небольшой, всего-то с кулак, и негорячий, красный. Остальное было заслугой другой стороны, подпитавшей его более чем скромное творение своей неиссякаемой магической мощью. Он глазам не поверил, когда уже в полёте шарик начал раздуваться и яростно белеть, превращаясь в огненную сферу, вроде той, что удаётся извлечь из фламера не пределе его мощности… или нет, даже за пределом! Это, без преувеличения, уже на противоголемную гаубицу тянуло!
Оглушительный взрыв потряс изнанку мирного Гинторпа – уже позднее Веттели узнал, что даже с той стороныв школе зазвенели стёкла и на кухне скис целый бидон молока. Огромное дерево полыхнуло свечой, и тут же перестало существовать, на его месте осталась лишь воронка с отвалом, шириной ярда в три-четыре на глаз. (Оценить её глубину он не мог, но судя по высоте отвала, была она немалой).
С холмов донеслась отнюдь не благородная брань, не стоило бы детям такое слушать, а гордым сидам – произносить. От старшего народа Веттели столь разнузданного поведения не ждал, поэтому удивился. Хотя, зная Гвиневру, мог бы и не обольщаться по поводу других фейри – с какой стати им быть воспитаннее маленькой лесной феи, служащей образцом невинности в человеческом фольклоре?
Зато с тактической точки зрения его удивление оказалось полезным – удачно скрыло замешательство по поводу собственного неожиданного могущества. Дальше нужно было лишь правильно развить ситуацию, а это капитан Веттели всегда умел.
– Видели? – безмолвно проорал он, стараясь перекрыть чужие мысли. – Дайте нам уйти, или следующий шар разнесёт ваш холм изнутри! – да, так уж полезно устроены магические шары, что взрываются исключительно при попадании в намеченную цель, а случившиеся на пути препятствия просто проходят насквозь, из какого бы вещества те ни состояли (специальная магическая броня, понятно, не в счёт).
Должно быть, в холмах совещались – молчание затянулось минут на десять, под конец Веттели поймал себя на том, что, на нервной почве насвистывает себе под нос мелодию весьма фривольной песенки «У рыжей красотки из Банбы», популярной в солдатских кругах. Оставалось только надеяться, что малолетние воспитанники Гринторпа ещё не настолько испорчены, чтобы узнать её мотив.
Наконец от холмов пришёл ответ.
– Убирайтесь прочь, проклятые твари, мы не станем вам мешать.
– О! – не смолчал Веттели, хотя, пожалуй, стоило бы. – Да разве проклятые твари такие! Видели бы вы меня пару-тройку дней назад, когда я ещё был чудовищем!
Мальчишки уставились на него в немом изумлении, в холмах неразборчиво ругнулись.
Назад они не бежали – летели так, что ветер свистел в ушах (красные форменные шапки оказались не приспособлены к большим скоростям, почти сразу слетели, остались где-то в снегу). Вообще-то, фейри никогда не лгут, но Веттели опасался, что у кого-то из сидов при виде бегущей мишени попросту сдадут нервы – как в воду глядел. В воздухе свистнуло, один из мальчишек взвизгнул – стрела пробила куртку сбоку, тела, кажется не задев.
Дальше он действовал по наитию, не задумываясь. Просто сцапал парней, одного за ворот, другого за локоть, что уж под руку подвернулось, и, зажмурив глаза – так проще – нырнул на свою сторонупрямо на бегу, увлекая их за собой.
С другой сторонычто-то лежало, кажется, бревно. Споткнулся, полетел головой вперёд, мальчишки попадали сверху, забарахтались в снегу. Сколько-то шишек было набито, и один нос расквашен в кровь, к счастью, не его, а то Эмили была бы недовольна. Но по сравнению с вражескими стрелами это всё пустяки. Так он и сказал пострадавшему, когда тот побледнел при виде крови. Как ни странно, мальчишка сразу же успокоился, если не сказать, повеселел.
Вообще то, по-хорошему, их следовало примерно отчитать, чтобы впредь не совали носы, куда не положено, но Веттели не стал – это занятие показалось ему слишком скучным. Ограничился тем, что велел обоим отправляться прямиком к Саргассу («И только попробуйте забыть по дороге, куда шли! Нарочно потом проверю!»), а сам побежал в комнату, сбросив обледенелые одежды, наскоро облачился в сухое, аккуратно причесался, и пред очи своей избранницы предстал уже в облагороженном виде. Она с удовольствием вгляделась в его оживлённое лицо, в котором свежие розовые краски явно преобладали над привычными мертвенно-зеленоватыми.
124 
