очень нудно 
36 
Но девушка боялась. Она не хотела, страх все еще жил в ее душе… Старый замок, лес… Она хотела передать поместье Стелле, но пока еще до конца не решила… Кроме того, сейчас ей было хорошо. Поскольку она полюбила маленькую Элеонору Софию и девочка отвечала ей взаимностью, Джессика ухаживала теперь только за ней.
— Они едут, — пискнула малышка, прижав нос к стеклу.
Когда карета въехала во двор, обе бросились вниз.
Леонора Кристина, как всегда, в ужасной черной маленькой шляпе — знаке принадлежности к королевскому дому — подхватила на руки младшую дочку. После поцелуев и приветственных ласк дочь короля Кристиана повернулась к Джессике.
— У нас новая гувернантка, — сказала она.
— Это Джессика, — пояснила Элеонора София, — мы с ней вышили для мамы красивую картину.
— Какие чудесные вещи ты говоришь, девочка, — улыбнулась Леонора Кристина.
Джессика сделала реверанс.
— Меня зовут Джессика Кросс. На эту ответственную должность меня рекомендовала маркграфиня Сесилия Паладин, Ваше Высочество. Предыдущая гувернантка вышла замуж.
— Кросс? Это английская фамилия?
— Да. Я последняя из этой семьи.
— Хм… — Внезапно Леонора Кристина улыбнулась. — Если бы вы знали, какой чудесной была наша поездка! Сесилия и юный Танкред Паладин пожалеют, что мальчик не отправился с нами! Какой триумф! Какой почет!
Она исчезла в доме, направившись в комнаты старших детей, и взяла с собой Элеонору Софию, и Джессика осталась стоять в одиночестве.
Вот ей опять напомнили о Танкреде! Но теперь боль стала не такой сильной! Так ей казалось. Она постепенно стала его забывать! И уже почти не помнила его лица. Темные волосы и высокая стройная фигура… Но вот лицо… Тем не менее он был ее первой большой и пока единственной любовью… Закончившейся полным непониманием. Или, что вернее, недоверием и разочарованием с обеих сторон.
Хотя у Ульфельдтов был дом в Копенгагене, Леонора Кристина предпочитала, чтобы Элеонора София жила за городом в поместье, куда изредка приезжали и другие дети. Теперь же, после приезда родителей, вся семья перебралась в столицу.
Но в Дании Ульфельдта ждало глубокое разочарование. Никто не был особенно доволен его действиями в Нидерландах, а казначейство все время требовало отчета о потраченных 150 000 риксдалеров. Да и все почетные обязанности за время его отсутствия были переданы другим. Ульфельдт мрачно бродил по своему громадному дому в Копенгагене и почти не появлялся при дворе. Когда в январе 1650 года король прислал узнать, что с ним такое стряслось, Ульфельдт грубо ответил, что не видит смысла в своем присутствии при дворе. Король оскорбился и забыл об Ульфельдте.
Нидерланды тоже не торопились выполнять взятые на себя обязательства. Корабли, которые заказал для Дании Ульфельдт, были оценены намного ниже, чем рассчитывали голландцы, и сам Ульфельдт предстал в смешном виде.
Леонора Кристина пыталась утешить своего мужа. Она была любящей матерью, но прежде всего считала себя мужней женой. Несмотря на все высокомерие, она искренне и преданно любила своего мужа и по-прежнему видела в нем героя своей юности и человека, которого не смогли по заслугам оценить.
Джессика хорошо уживалась со всеми обитателями дома и членами «маленького двора». Сама Леонора Кристина считала себя принадлежащей ко двору, хотя королева София Амалия придерживалась иной точки зрения. Поэтому у супругов Ульфельдт был свой собственный двор.
Джессика быстро привыкла к жизни в Копенгагене и ничуть не страдала от поездок за город, куда иногда увозила малышку Элеонору Софию.
Иногда Джессика встречалась с Сесилией. Она рассказывала, что Танкред очень повзрослел и служит теперь лейтенантом в армии. Он постепенно становился настоящим мужчиной, но после поездки к своей тете почти перестал смеяться и радоваться жизни. И никто не понимал, в чем причина. Джессика боялась спросить, не женился ли он. Сесилия как-то упомянула, что «Танкред все еще ищет», и сердце девушки быстро забилось, но Сесилия тут же продолжила: «Ну и пусть себе ищет! Я ничего не говорю ему». А Джессика не решилась сказать, что не возражала бы, если бы Танкред узнал, где она сейчас живет.
Но это было уже давно.
Как раз в то время в доме Ульфельдтов появилась новая кухарка. Она сразу же привлекла к себе внимание. Белокурые волосы обрамляли прекрасное лицо, никогда не выражавшее никаких эмоций. Повар всегда говорил, что она похожа на восковую куклу, а ее лицо сравнивал с только что выскобленным полом.
36 
