очень нудно 
27 
– Это все, что мне требовалось. Коль Симон, приходи сюда завтра вместе с мальчиком в это же время. Мы вместе пообедаем, все втроем. Нет, возьми еще и свою жену! А сегодня я хочу… я хочу…
– Мы понимаем, – заверил Коль. – В жизни каждого есть место скорби. Молин согласно кивнул.
– А завтра я буду к вашим услугам: дам любые разъяснения и окажу всю материальную помощь, на какую способен.
Они поблагодарили его и вышли.
– Увы, – подавленно произнес Кристер, когда они проходили через парк. – Надежды больше нет.
– Боюсь, что это так, – отозвался Коль. – Все говорит за то, что маленькая Магдалена умерла.
– Но как? И где это случилось? Я не смирюсь, пока не узнаю все детали – и не увижу ее могилы.
– Я понимаю тебя, Кристер.
– Но у Бакманов номер не пройдет.
– Нет, об этом Молин позаботится. Он страшно отомстит. Пусть девочка умерла, – очевидно, она была больна. Но каковы Бакманы! Пытаться присвоить целое состояние таким простым способом! Вот и показали свою сущность, верно? Можешь мне поверить, старый Молин этого так не оставит. Не хотел бы я оказаться сейчас в шкуре Бакманов.
Кристер задумался.
– Молин почти слепой и глухой, и судя по всему, долго не протянет. Мы забыли его спросить, видел ли он когда-нибудь новую Магдалену, но скорее всего, не видел. А если бы встреча оказалась неизбежной, Бакманы рассчитывали, что старик не заметит разницы, – я имею в виду, подмены девочки. Но для надежности они сбежали. Переехали так далеко, чтобы он никогда не увиделся с девочкой. Ну и хитрые лисы! «Магдалена Бакман» здравствует до его смерти, фальшивая внучка наследует состояние – и Бакманы становятся сказочно богаты.
– Но я не понимаю ее, – произнес Коль. – Чтобы юная девочка участвовала в подобном мошенничестве!
– Вероятно, ей посулили крупную сумму.
– Да, конечно, ты прав. Вообрази, какой будет скандал, если нам удастся разоблачить их!
– Это уж непременно, – огорченно согласился Кристер. Никто из них даже не предполагал, что очень скоро Кристер окажется втянутым в еще более громкий скандал. Совершенно неожиданно для себя самого.
Когда они вышли, старый хёвдинг решил прилечь.
Сиделка обеспокоилась и пригласила врача.
Молин, лежа в постели, смотрел на приближающегося доктора, который считался крупным специалистом в своей области.
– Хорошо, что пришли именно вы, доктор Люнгквист. Мой старый лейб-медик прописывал мне только «что-нибудь снотворное». Поэтому я постоянно жил словно в темном туннеле дурноты и дремоты. Так не пойдет. Ваше лечение, по крайней мере, бодрит. Помогает остаткам старой развалины встряхнуться.
– Я делаю все, что в моих силах, Ваша милость, – ответил Люнгквист. – Сиделка упомянула, что вы получили печальное известие?
– Да, получил.
Доктор ждал продолжения, но старик с головой ушел в мрачные мысли.
– Нам надо что-то делать с вашей депрессией. – Врач криво усмехнулся. – Ничего не остается, кроме как предложить «что-нибудь снотворное».
– Что? Ну нет… Нет, не хочу. Дайте мне чего-нибудь бодрящего!
– Но это обострит мысли!
– Вот именно, – заявил Молин.
– Но…
– Делайте, что я говорю, – рявкнул старик в доброй старой манере, как когда-то строптивым подчиненным.
– Как угодно Вашей милости, – натянуто произнес доктор Люнгквист и позвал сиделку. – Сюда я кладу обычные тонизирующие порошки. А сюда, на другую сторону ночного столика, я кладу снотворное. Убедительно прошу Вашу милость принять верное решение. Ошибка может оказаться роковой!
– Разумеется, я знаю, что делаю, – грубо отрезал старик. – Ох, простите меня, доктор Люнгквист, я сегодня так взвинчен. Сам не свой. Я вам очень благодарен за вашу заботу.
Доктор Люнгквист, светловолосый мужчина средних лет, понимающе улыбнулся. У него были красивые тонкие кисти рук и узкое лицо. Сразу видно – интеллектуал, ученый.
– Мне приходить завтра? – поинтересовался он.
– Посмотрим. Я вызову Вас, если возникнет необходимость.
Выходя, врач сказал сиделке:
– Присматривай за ним, он очень плох! Лучше всего, если он примет снотворное, но он упрямится. Что случилось?
Лицо сиделки замкнулось.
– Чтобы служить у Его милости, нужно держать язык за зубами, – коротко ответила она.
27 
