очень нудно 
38 
Но Томас был тут не виноват. Он так же, как и Тула, был всего лишь инструментом в чужих руках.
— Хорошо, а теперь вы можете поговорить. Мы подождем за дверью и встретим сестер милосердия. Пошли, Винга!
В маленькой спаленке стало тихо. Томас посмотрел на Тулу.
— Значит, ты…
— Ты имеешь в виду замужество? Это неправда, Томас, прости меня, я сказала это только потому, что не желала к кому-либо привязываться. У меня пока никого нет. Я еще слишком молода.
— Тебе уже семнадцать?
— Нет, к сожалению, — подавленно произнесла она, чувствуя, что ее ложь обращается теперь против нее. — В тот раз мне было всего пятнадцать лет. Мне… просто хотелось казаться старше, потому что ты был таким взрослым. Теперь мне шестнадцать.
Он улыбнулся ей своей прекрасной, печальной улыбкой.
— Почему ты хотела казаться старше, Тула?
— Мне хотелось произвести впечатление, — кокетливо произнесла она. И, вдруг смутившись, сказала: — Нет, это не так. Просто ты нравился мне. Вот и все. Мне не хотелось, чтобы ты относился ко мне, как к ребенку.
Он пристально посмотрел на нее, словно не веря тому, что услышал.
— Я никогда не смотрел на тебя, как на ребенка, — медленно произнес он. — Только не как на ребенка.
Тула стояла в дверях, прислонившись к косяку. Руки ее были за спиной, словно у стеснительной девочки, которая должна войти и поздороваться с гостями.
— Я… должна сказать тебе еще кое-что.
Эти слова заставили его мысленно покраснеть. Оба почувствовали неловкость. И он с облегчением вздохнул, когда она сказала:
— Теперь я пришла не только для того, чтобы попрощаться с тобой. Я пришла потому, что нуждаюсь в твоей дружбе и в твоем понимании. Нуждаюсь в общении с тем, кто принимал бы меня такой, как я есть. Нуждаюсь в утешении… Хотя все должно было быть наоборот! — с усмешкой добавила она. — Это ты нуждаешься в помощи. Слава Богу, что на этот раз я пришла вовремя!
— Да, я очень благодарен тебе. Мне больше не хочется умирать. В чем же тебе нужна моя поддержка? В любом случае ты получишь ее.
— Спасибо! Теперь мне не о чем горевать.
— Все-таки расскажи, что тебя тревожит…
Да, она знала теперь, что значит для него ощущение того, что кто-то нуждается в нем. Сев на край постели, она взяла его за руку.
— Мягко говоря, я чувствую себя подавленной, Томас. Я совершила глупость, и все сердятся на меня. И я не могу тебе рассказать, в чем тут дело…
— В каком-то мужчине? — неуверенно спросил он, пугливо посмотрев на нее.
— В мужчине? — с горьким отчаянием усмехнулась Тула. — Нет, Томас, того урода нельзя назвать мужчиной. А вообще-то это совершенно непонятно для тебя… Помнишь, я как-то говорила, что принадлежу к удивительному роду?
— Ты как-то упоминала об этом мимоходом, — неуверенно сказал он.
— Ах, ты не представляешь себе, что это за странный род! Но ты видел Хейке…
— Да. И тот… кого ты не можешь назвать мужчиной, тоже принадлежит к твоему роду?
— В определенном смысле. Но если ты думаешь, что это любовная история, ты ошибаешься. Тот уродец старый. Просто древний!
Она задумалась, и когда снова вернулась к действительности, ее знобило. Вздохнув, она сказала:
— Томас, ты обладаешь способностью вытягивать из меня все мои тайны. У меня есть другая причина, чтобы больше не приходить сюда. Ты прекрасный человек, лучший из всех, кого я встречала. И я не иду ни в какие сравнения с тобой. Я плохой человек, Томас.
— В это я не могу поверить!
Она посмотрела ему в глаза. На ресницах ее были слезы.
— Нет, я не просто плохой человек, я к тому же еще и сумасбродка. И именно на тебя я положила глаз! Ты позволишь мне опять придти к тебе?
Он взял ее за руки.
— Это единственное, о чем я мечтаю!
— Нет, ты не должен так говорить, — жалобно произнесла она. — Не жди от меня ничего, я не должна для тебя что-то значить! Но могу ли я навестить тебя, когда вернусь из Норвегии?
— Конечно! Обещаю ничего не требовать от тебя! Тула кивнула.
— Тогда я приду. И, возможно, однажды…
— Что же?
— Возможно, однажды я расскажу тебе все. О себе и о своем жутком происхождении. Он внимательно посмотрел на нее.
— Ты так дорога мне, что я могу читать каждую линию на твоем лице. И теперь я вижу, что ты вся в напряжении… словно… скрипичная струна, — с улыбкой добавил он, но тут же снова стал серьезным. — Думаю, что ты теперь на пределе, и все из-за того, что что-то произошло. И все, что тебе требуется сейчас, так это поплакать. Здесь, у меня.
38 
