очень нудно 
40 
«Может быть, это я?» — подумала Тула. Нет, это было невозможно, ведь ее еще в большей степени, чем Хейке, повергла встреча с духом Тенгеля Злого.
Она была игрушкой в его руках! Как ей могут приходить в голову такие мысли?
— Все, кто побывал в долине, не были заранее уверены в успехе, — сказал Хейке. — Колгрим и Тарье умерли. Ингрид, Дан и Ульвхедин чуть не сошли с ума. Даже Суль была потрясена. Так что нам остается только ждать.
— Да, но сколько это еще будет продолжаться? — жалобно произнесла Винга. — Теперь 1816 год, а Тенгель Злой жил в 1200-х годах…
— Он все еще жив, — мрачно заметил Хейке.
— Не нужно быть таким мрачным, — сказала она. — Ведь наше летосчисление начинается с 1581 года, когда Тенгель Добрый встретил Силье, не так ли? И с тех пор мы живем с мыслью о том, что однажды родится «меченый» или избранный, который возглавит борьбу. Но если этого человека постигнет неудача, что тогда?
— Тогда всем придется туго. Ведь с возвращением Тенгеля Злого миром овладеет Зло. Не следует забывать о том, что он нашел темный источник и прихватил с собой воды зла.
— Которая спрятана где-то в долине Людей Льда. А сам он покоится где-то в тех местах, где когда-то жил ты — в Словении. Тут есть над чем подумать!
«А я чуть было не оживила Тенгеля Злого, — озабоченно подумала Тула. — Задолго до того, как все будут готовы к встрече с ним. Да и будем ли мы к этому когда-нибудь готовы? Сначала нужно отыскать его котел с мертвой водой зла и обезвредить его живой водой Ширы. И эта живая вода находится сейчас в Гростенсхольме, среди сокровищ Людей Льда…»
И снова у нее руки зачесались от желания обладать этими сокровищами, в том числе и сосудом с волшебной водой. Как и все «меченые», она бессознательно стремилась завладеть этим наследством. И, конечно, мандрагорой, которая теперь принадлежит Хейке. И именно сейчас, на пути к Гростенсхольму, жажда овладения сокровищами стала у нее нестерпимо сильной.
Удастся ли ей скрыть все это?
И она лихорадочно принялась говорить совсем о другом.
— Ах, я буду бесконечно рада снова увидеть Эскиля! Мы виделись так давно, и я помню, что тогда я относилась к нему как к герою. Он ведь сейчас дома, в Гростенсхольме?
— Должен быть там, — сухо ответил Хейке. — Поскольку он несет ответственность за все три усадьбы, хотя две из них и сдаются в аренду. Но в этом мальчике никогда нельзя быть уверенным.
— Ему не сидится на месте, — не без гордости произнесла, вздохнув, Винга. — Никто никогда не знает, где он и чем занят, он совершенно не считается со временем.
— Бедные дворовые люди разбегаются и прячутся кто куда, стоит ему только стремительно выйти во двор с каким-то особенным выражением лица, — сказал Хейке. — Последнее, что он сделал перед нашим отъездом, так это что-то вроде подъемника, облегчающего распилку дров. При этом дровяной сарай развалился, и один работник поранил руку.
Тула усмехнулась про себя. Именно таким она и помнила Эскиля! Но неприлично было смеяться над бедолагой, поранившим руку…
— Больше всего мальчик сожалеет о том, что он не избранный, — сказал Хейке. — Хотя время от времени он вбивает себе в голову, что является им, чем очень смущает окружающих, поскольку считает все свои начинания проявлением таинственных сил… Да об этом в двух словах не расскажешь.
— А вообще-то он умен? — спросила Тула.
— О, да, — поспешно ответила Винга. — Но как такой развитый мальчик может совершать все эти безумства, я не могу понять!
Откинувшись на сиденье, Тула сказала с улыбкой:
— Будет очень занятно снова увидеть его!
Поездка прошла прекрасно. Тула вела себя вежливо и очень осмотрительно, и ей легко было общаться с Вингой и Хейке. Она знала, что не нарушила никаких запретов; никто из них не догадывался, что она была одной из «меченых» Людей Льда. Однажды, когда они ночевали в прекрасной гостинице в Танумсхеде, она посмотрела на себя в зеркало. Долго и внимательно она рассматривала свои глаза. В них не было оттенков желтого цвета.
Это ее обрадовало.
Впрочем, ехать столько дней в карете было утомительно. Хотя для Тулы все было новым и значительным. И более того: она заметила, что мужчины — на постоялых дворах и почтовых станциях — очень интересуются ею. Они посылали ей долгие, многозначительные взгляды, что делало ее походку более грациозной и вызывающей. Но не настолько, чтобы это заметили Винга и Хейке. Не было никаких сомнений в том, что Тула ценит молчаливое восхищение мужчин. Ей нравилось и обслуживание на постоялых дворах, ведь им приносили лучшую еду!
40 
