13

Рано утром Тула села на коня и стала из-за деревьев наблюдать за постоялым двором. В глазах ее горел такой опасный огонь, который испугал бы даже Хейке. В глазах ее сверкала ненависть, жажда мести, злоба.

Но прежде всего в глазах ее была обида. «Мое самолюбие уязвлено, — думала она, — и я знаю, что во многом здесь моя вина, но он-то об этом не знает. Он напал на меня в коридоре, не дал мне возможности защищаться. Но ему вовсе не следует знать о том, что я сама решила заманить его в свои сети!»

Но не таким способом! Не так грубо, примитивно и унизительно! Ее снова начал душить бессильный гнев. Никто так не вел себя с Тулой Бака!

Никто не посмеет вести себя так с ней безнаказанно.

Солдаты стали выходить по одному и группами. Наконец на лестнице показался он, такой высокомерный, такой ненавистный!

«Сейчас мы посмотрим», — подумала Тула и произнесла новое заклинание.

— Становись! — скомандовал он.

Солдаты повернулись и посмотрели на орущего унтер-офицера, после чего спокойно продолжали болтать друг с другом.

«Подействовало! — взволнованно подумала Тула. — Мое заклинание подействовало!»

А в это время он крикнул так, что лицо его посинело:

— Становись, я сказал! Мужчины снисходительно посмеивались. И тут вышел другой офицер. И ветер донес до Тулы его слова:

— Что здесь происходит?

— Эти жалкие рекруты отказываются выполнять команду. Это неслыханно, это… Второй офицер крикнул:

— Становись!

И солдаты моментально стали в строй на свои места.

Но когда тот, кого Тула считала своим врагом, скомандовал: «Налево!», они продолжали стоять неподвижно.

Тогда второй офицер сурово спросил их, что означает это неподчинение дисциплине.

И Тула поняла, что, благодаря ее вмешательству, солдаты будут строго наказаны. Обратив взгляд на второго офицера, она произнесла длинную и непонятную тираду.

И один из солдат ответил своему начальнику:

— Лейтенант, мы узнали, что сержант…

Но тут ветер подул в другую сторону, и до нее донеслись лишь обрывки слов: «… гуляка… развратник… разжалован в звании…»

Лейтенант мрачно посмотрел на сержанта.

Тогда Тула тронулась в путь. На лице ее появилась зловещая, жуткая улыбка.

До возвращения домой у нее оставалось еще много дней.

И это было очень кстати. Она была слишком взбудоражена, чтобы появиться на глаза родителям. Пока было еще рано. К тому же ей необходимо было встретиться еще кое с кем. С тем, кто был для нее спокойной и надежной гаванью. С ним ей не нужно было притворяться, с ним она могла быть сама собой, Тулой Бака.

Теперь она не знала, что же представляет собой эта Тула Бака.

Последняя встреча с самоуверенным сержантом больно ударила по ее самолюбию. И не потому, что он плохо вел себя по отношению к ней — с этим она уже разобралась. Ее мучила мысль о собственном поведении. Как она могла поддаться соблазну и наказать его? К тому же так жестоко. Неужели он действительно заслужил это?

В тот момент она чувствовала к нему только ненависть и жажду мести.

К вечеру Тула прибыла в Вехьо совершенно разбитая. Магазины еще не закрылись, и она поскакала по знакомой улице, остановилась, спешилась, привязала коня.

Маленькая лавочка…

Глаза ее расширились от удивления, когда она увидела витрину. Она была чистой, пыли совсем не было, в ней красиво разместились четыре инструмента.

Кто-то другой хозяйничает здесь?! Она вошла, звякнул дверной колокольчик. Как хорошо было внутри! Чистая, процветающая мастерская! Все лежало на своих местах, все было красиво разложено на полках и производило изысканное впечатление.

Она услышала звук катящейся тележки.

Въехав в лавку, Томас остановился в дверях.

— Тула… — прошептал он, и его лицо сразу просветлело. — Мои друзья сказали мне, что ты никогда не вернешься назад и что мне не стоит питать напрасных надежд и попусту изводить себя, но я знал, что ты придешь. То, что было у нас с тобой… Но ты так долго отсутствовала.

  68