35 
А потом разревелась.
Брель испугался:
— Цыпилма, ты что? Так больно?
Я замотала головой, отобрала у него полотенце и уткнулась лицом, чтобы не слышно было моих завываний. Оракул постоял надо мной, как печальный памятник, потом принялся молча мотаться по комнате — туда-сюда, туда-сюда. Последний раз всхлипнув, я поклялась себе, что потом наревусь вдоволь, высморкалась в полотенце (фу, как некрасиво!) и спросила гнусаво:
— А сколько уже времени?
Брель автоматически вскинул руку, вздохнул:
— Не знаю… но по ощущениям — опаздываем мы порядочно.
Влетевшая женщина затрясла передо мной, как перед быком, тряпкой — но серой:
— Вот! Надевай скорее!
"Скорее" получилось только с помощью их обоих — прямо поверх рваного свитера и джинсов. Я глянула в зеркало: да-а, понятно теперь, кто из нас рабочая лошадка! Больше всего это походило на рубаху умалишенной, которую вот-вот посадят на цепь. За ее буйность. Брель, надевавший нечто красивое и белоснежное, пожал плечами в ответ на мою гримасу.
— Традиции!
Мы плелись по полутемным высоким коридорам: тетенька бежала сзади и, едва не выдирая клочками волосы, пыталась меня причесать.
Для Большого пророчества выделено специальное помещение в самом сердце Храма — чтобы никакое внешнее воздействие не могло оказать влияния на предсказание. Ну да, конечно, ни малейшего влияния!
Охранники разошлись, пропуская нас. За сомкнутыми створками высоких разукрашенных дверей жужжал улей. Я с внезапной паникой схватила Сергея за руку:
— Я боюсь, я же не знаю, что… как… делать!
Он посмотрел на меня — бледный, поцарапанный, с темными кругами вокруг глаз — но по-прежнему очень спокойный.
Наклонился — и шепнул мне:
— Втирай очки!
И обеими руками толкнул широкие створки.
Свет, шум, сотни устремленных на нас глаз… Я едва не отпрянула назад. Главное — не запнуться, ведь я почти ослепла от направленных на нас софитов и вспышек фотосъемки, да еще то и дело наступала на длинный подол проклятого балахона.
— А вот, наконец, Главный Оракул!..
— Его незнакомая пифия выглядит просто школьницей…
— Что вы чувствуете, в первый раз участвуя в Большом Пророчестве?
— Вы знаете, каков будет вопрос Президента?
— Верно ли экстремистская группировка "За правду!" утверждает, что исход Пророчества уже предрешен?
— Что вас так задержало?
Вот на это Брель ответил.
— Пробки, — сказал он. — Здравствуйте, господин Президент!
— Надо с этими пробками что-то делать! Мы уже заждались, — объявил тот, энергично пожимая правую — поврежденную — руку Оракула (наверно, только я заметила, как по лицу Бреля прошла судорога). — Ну все, Сергей, командуй парадом!
Он широким жестом обвел полукруглый зал. У дальней стены разместились постаменты (другого слова не подберешь) для пифий. Брель подвел меня к свободному центральному, помог взобраться на него. Я увидела, как директриса и Матвей, вытянув шеи, пытаются оценить степень повреждений — моих и оракула. Матвей, криво улыбаясь, помахал мне рукой.
Лора на нас даже не взглянула — наверное, обиделась на оракула, который предпочел ей свежеиспеченную пифию-недоучку. Знай она о нашей сегодняшней поездке, быстренько сменила бы гнев на милость. Еще и поблагодарила бы Бреля за выбор!
Синельникова — я глазам не верю! — бойко беседовала со своим оракулом, угрюмым мужчиной лет сорока. Тоже, наверняка, опытным. Юлька, в отличие от меня, совершенно ничего не боялась, купалась в свете софитов и вспышек, как в чем-то само собой разумеющемся в жизни истинной пифии… позавидуешь! Над моим лицом опрокинулся прозрачный полушлем, через который будут подаваться зелья. Надеюсь, Брель все-таки проверит их состав…
Журналисты обстреляли нас многочисленными вспышками и убрались за дверь. Им и снаружи будет все видно и слышно на большом экране (как и всей стране), а впустят их лишь когда Главный Оракул будет объявлять результаты пророчества. Остались только мы и вопрошающий — Президент.
Заработали индивидуальные вытяжки: в Школу бы такую аппаратуру, а то у нас все по старинке — жаровня да древняя гудящая вентиляция. Еще и постаменты оказались неожиданно удобными. Главный Оракул склонился надо мной — вместе со знакомым одеколоном я вдохнула запах его пота — запах страха и агрессии. Странно, но этот запах не был отвратительным. Так, наверное, пахну сейчас я сама.
35 
