очень нудно 
50 
Убедившись, что с лобовым стеклом ему не справиться, молодой берсерк забежал сбоку, где бронирование было меньше. После второго удара томагавк пробил стекло и засел. Берсерк дергал топор, пытаясь его высвободить. Долбушин резко открыл дверцу и замахнулся на него зонтом. Берсерк взвизгнул и, сильно наклонившись вперед, так что глава форта увидел его круглую макушку и даже верх спины, бросился отбирать у Долбушина зонт. Глава форта без сопротивления позволил ему коснуться зонта. Молодой берсерк сжал пальцы, рванул, но уже спустя секунду сам выпустил зонт и, попятившись, тяжело лег спиной на кусты. Его хриплый крик эхом разнесся во дворах. Топор так и остался торчать в двери.
Андрею наконец удалось включить заднюю передачу, и теперь их машина спешно сдавала назад. Из-под разодранного тента им вслед полетели новые болты, однако залп вышел недружным. Внутрь салона попал один болт, да и тот вонзился в спинку сиденья в двух ладонях от Долбушина. Эля давно лежала на полу машины, без всяких церемоний прижатая твердыми коленями главы финансового форта.
Бегущие берсерки отстали. Лишь Валечка громадными прыжками несся за автомобилем. Отчаянно выбросил руку, замахнулся. Стальной шар моргенштерна ударил по капоту и глубоко засел, увязнув шипами. Валечка упал. Не выпуская рукояти, он долго тащился по асфальту. Наконец рукоять вырвало у него из пальцев. Окровавленный, с содранным лицом, Валечка размахивал руками и что-то вопил.
– Отдайте медвежо-онка! Нельзя терять! Мама будет ругать! – различил Долбушин.
Автомобиль швыряло. То и дело они задевали что-то. Путь им попытался преградить массивный джип, но Андрей, вывернув руль, ушел от столкновения. Их машина вильнула и, отбросив припаркованную маленькую легковушку, развернулась. Эти дворы Андрей знал хорошо, гораздо лучше берсерков и, потушив фары, долго петлял между домами.
Эля плакала. Долбушин полулежал в луже собственной крови, натекшей из обильно кровоточащей раны и, окуная в кровь палец, водил по стеклу машины. Он не понимал, что пишет: просто писал, чтобы не сойти с ума. Внезапно машина во что-то врезалась, со скрежетом приподнялась и остановилась с сильным перекосом. Колеса зачерпывали воздух.
– Днищем на плиту сели! Теперь не сдвинешь! – прохрипел Андрей.
Из пробитого арбалетным болтом радиатора со свистом вырывался пар. Долбушин уставился на стекло, не понимая, откуда взялись красные, с подтеками буквы. Потом вспомнил, что это писал он сам.
На стекле машины во всю ширину дверцы было написано:
«НЕНАВИСТЬ НЕ ОКУПАЕТСЯ».
Эля продолжала скулить. Долбушин велел ей заткнуться, но взял себя в руки и добавил: «Пожалуйста!»
Здоровой рукой Андрей дал себе сильную затрещину. Возбуждение, до того дававшее ему силы, схлынуло. От боли у него мутилось в глазах. Картинка уплывала.
– Тилль. Опять сунулся, – с трудом выговорил Андрей. Вытащить торчащий в груди болт он не пытался – слишком глубоко тот засел. – Уходите, Альберт Федорович! Возьмите девочку и бегите!
– А ты?..
– Уходите! Меня одного берсерки не тронут. Если и попытаются, им же хуже…
Дотянувшись до бардачка, он достал маленький двухзарядный арбалет и, положив его на колени, прикрыл тряпкой. Потом откинул голову на подголовник и закрыл глаза. Рана вздувалась кровавыми пузырями, окружавшими вонзившийся болт. Андрей хрипел.
Долбушин открыл дверцу и вывалился наружу. Он кусал себя за руку, чтобы не потерять сознание. Ощущал липкий пот на лице и ватную слабость в ногах. Ему досадно было, что из-за раны, которая не была смертельной, можно так сильно сдать. Элю он буксировал под локоть. Она сопротивлялась, бестолково, как курица, размахивала руками и повторяла: «Ляля! Там ляля!» Долбушин не сразу сообразил, что она забыла в машине куклу. Он торопливо обещал купить ей десять ляль, но после, когда все закочится. Лишь бы не артачилась и шла. В голосе у него была трусость: он знал – чуть что, Эля ляжет на асфальт и тогда все, тупик. Тащить ее на себе у него не оставалось сил.
Слышно было, как в соседних дворах перекрикиваются берсерки. Их искали. Задыхаясь, Долбушин привалился плечом к дереву. Эля воспользовалась тем, что он на миг ослабил хватку, и улеглась на землю. Случилось то, чего Долбушин так опасался.
И в этот момент, точно посланная им на спасение, из-за дома вывернула белая машина с шашечками такси. То ли ее кто-то вызвал, то ли она возвращалась с заказа – это не имело значения. Долбушин бросился наперерез и, не подумав, попал в луч фар. На его куртке отчетливо видна была кровь. Таксист, уже начавший открывать дверцу, попытался ее захлопнуть. Поняв, что сейчас он заблокируется изнутри и уедет, Долбушин схватился за ручку. Несколько мгновений они тянули каждый в свою сторону. Таксист был сильнее. Тогда Долбушин отчаянно ударил концом зонта по дверце, зная, что изнутри ее придерживает водитель. Хватило короткого прикосновения.
50 
