17 
Однако Мари Гранмезон была настоящей женщиной, а следовательно, была любопытна. Поэтому, услышав шаги лакея на каменных плитах вестибюля, она вышла ему навстречу.
– Кто это? – спросила Мари, не повышая голоса.
Бире подошел к ней на цыпочках и прошептал:
– Приехал гражданин Лепитр. Он один из комиссаров Коммуны, которые следят за содержанием узников в Тампле. Только благодаря ему мисс Лаура и госпожа Клери в свое время смогли обосноваться в ротонде у стен монастыря. Я видел его раза два-три, а господин барон с ним хорошо знаком.
– Но, насколько мне известно, он никогда не приезжал сюда.
– Нет. И, вероятно, сейчас причина слишком серьезна, раз он решился на такой риск. Гражданин Лепитр сказал мне, что ему необходимо как можно скорее переговорить с господином бароном.
– По-видимому, действительно случилось что-то из ряда вон выходящее. Мне этот человек незнаком, но по его виду никак не скажешь, что он спокоен. Пока он шел по двору, он все время оглядывался, словно опасался слежки.
Бире-Тиссо тоже бросилось в глаза нервозное состояние Лепитра. Заметил это и барон, когда нежданный гость вошел к нему в кабинет. Отбросив в сторону перо, он быстро встал и пошел навстречу Лепитру.
– Вы?! Здесь? Что случилось, друг мой? Вы выглядите крайне встревоженным... Вы запыхались и, наверное, замерзли, – добавил де Бац, коснувшись ледяной руки посетителя. – За вами следили?
– Нет! Благодарение богу, за мной никто не следил. Я... прошу прощения за свой непрошеный визит, но меня вынудили обстоятельства.
– Садитесь же и отдохните немного. Я приглашаю вас пообедать с нами, а пока выпейте вот это.
Де Бац протянул Лепитру стакан с виноградной водкой, которую делали крестьяне в его родном Арманьяке и запас которой он всегда держал в своем доме. Лепитр принял стакан с выражением искренней признательности, выпил его содержимое одним глотком, но поперхнулся и с трудом прокашлялся.
– Благодарю вас. Это очень хорошо... но очень крепко!
– Этот напиток нельзя пить залпом, – пояснил барон, наливая Лепитру еще. – Погрейте немного стакан в ладонях и расскажите мне, что привело вас сюда.
Лепитр немного помолчал, явно не зная, как начать, и наконец выпалил, собравшись с духом:
– Готовится заговор по спасению королевской семьи, и я принимаю в нем участие!
Брови барона стремительно взлетели вверх от изумления:
– Но как же получилось, что в нем не участвую я?
– Ходят слухи, что после неудачной попытки спасти короля по дороге на эшафот вы бежали в Англию...
– Я ездил в Англию, – сухо поправил своего собеседника барон. – Я никуда не убегал. Это не мой стиль, и тем, кто со мной знаком, это отлично известно. Кто стоит во главе заговора?
– Шевалье де Жарже и Тулан.
– Тулан? Ваш коллега, комиссар из Тампля? Странно... Насколько мне известно, он один из самых непримиримых и всегда очень сурово обращался с пленниками.
Лепитр пожал плечами.
– Как бы то ни было, именно ему, судя по всему, доверилась королева.
И Лепитр рассказал о том, как две недели назад, 2 февраля 1793 года, Тулан явился в дом шевалье де Жарже. У шевалье были веские причины не доверять своему посетителю, но тот уверял, что его послала вдова Людовика XVI. В доказательство он предъявил записку, написанную рукой Марии-Антуанетты.
В том, что королева обратилась к шевалье за помощью, не было ничего необычного или странного. Де Жарже был военным высокого ранга. Он стал маршалом в 1791 году и был беззаветно предан монархии, что и доказал неоднократно. Благодаря женитьбе на Луизе Кельпе де Лаборд, одной из двенадцати первых горничных королевы, следившей за драгоценностями и деньгами – а это произошло еще в 1779 году, – он стал своим человеком в Версале.
Таким образом, король и королева имели возможность часто видеть шевалье и оценить его по достоинству.
Умный, образованный, находчивый, беззаветно преданный престолу, де Жарже умело сочетал глубокое уважение к высочайшим особам с искренностью, не боясь говорить то, что другие не осмеливались. Людовик XVI доверял ему многие поручения. После неудачного бегства в Варенн шевалье стал тайным посредником между королевой и молодым депутатом Барнавом, одним из основателей Якобинского клуба. Барнав сопровождал королевскую семью из Варенна в Париж и не устоял перед обаянием Марии-Антуанетты. Между ними завязалась переписка. Барнав опускал свои послания в карманы камзола шевалье де Жарже, а королева забирала их и оставляла взамен свои письма. Впрочем, этот эпистолярный роман ни к чему не привел. Заметив, что королева не склонна разделить его убеждения, Барнав вернулся к себе на родину в Гренобль.
17 
