Последние отзывы

  100  

Ошеломленный Оливье почувствовал, как волосы на его голове встают дыбом. Хотя он никогда не видел Од в доме ее отца, — лишь когда она была совсем маленькой! — он слышал от Реми, что сестра его служит королеве Наваррской под надзором своей тетки Бертрады Эмбер. И они были очень приближены к королеве, поскольку обе женщины занимались ее гардеробом. А ведь Монту сказал, что в воду бросили пять тел, в том числе и тело женщины.

— Господи! — выдохнул он. — Этот человек, должно быть, помешался! Зачем он принялся за слуг?

— Глупый вопрос! По той причине, что он считает их сообщниками своей красотки Маргариты! Но что с вами? У вас там кто-то из близких?

— Не у меня, а у мэтра Матье! Его дочь... Од, которая была в окружении мадам Маргариты... Простите меня, я должен уйти!

Слегка кивнув, он попытался отойти, но длинная рука Монту ухватила его и задержала:

— И куда это вы собрались?

— Прошу прощения, но вас, я думаю, это не касается.

— Ошибаетесь! Все, что происходит у Сварливого, меня очень даже касается. Дело в том, что у нас в его доме кое-кто есть.

— У нас?

— Пошли! Я сейчас вам все объясню. Нам нужно держать военный совет. Пошли, говорю я! Нельзя терять времени, если дочь храброго Матье на самом деле оказалась в ловушке у Сварливого.

Во властном тоне бывшего тамплиера слышалась убежденность, и Оливье де Куртене, преодолев колебания, последовал за ним без дальнейших объяснений. Они углубились в лабиринт темных зловонных переулков — Оливье насчитал их пять! — где жили евреи до своего последнего изгнания по указу Филиппа Красивого в 1330 году ^[73]. Этот квартал представлял собой нагромождение облезлых домов под обветшавшими крышами. Они так сильно накренились над канавами, которые назывались улицами, что через центральный ручей, куда постоянно сбрасывали нечистоты, часто можно было дотянуться рукой до окна на противоположной стороне. Здесь было мало торговых мест, разве только две лавки старьевщиков и три кабака, служивших местом для встречи мошенников всех мастей. Их не пугала дурная репутация древнего еврейского квартала — ходили слухи, что евреи убивали христианских младенцев, чтобы съесть их, а их любимым развлечением было осквернение Святого причастия самым отвратительным образом. Они этому очень радовались. Несмотря на три церкви, увязшие в этом отравленном паштете, сюда было очень неприятно заходить днем, а ночью просто опасно. Даже для лучников, совершавших ночной обход города.

Следуя за Монту, Оливье вступил в вонючую клоаку. Он спустился по трем ступенькам в кабак с вывеской, которую невозможно было прочитать, где горели сальные свечи с сильным запахом, необходимые даже днем, поскольку узкие, низкие и грязные окна не пропускали света. Тут стояло несколько столов и лавок, где устроились с полдюжины очень подозрительных на вид людей, которые о чем-то тихо совещались с хозяином. Это был громадный мужчина с брюхом, выпирающим из блузы, настолько запятнанной, что она казалась покрытой каким-то странным узором. С красным лицом, редкими волосами неопределенного цвета, выбивавшимися с одной стороны из-под бордового колпака, прыщавым носом и глазками-буравчиками; кабатчик носил имя Леон, но он охотнее отзывался на прозвище «Ломота», полученное из-за постоянных жалоб на позвоночник, болевший по причине объемистого живота и вечной возни с винными бочками. «Ох, ломит меня, ломит», — любил он говаривать, со стоном обхватывая руками бока...

Когда вошел Монту, он двинулся к нему и приветствовал его с удивительной вежливостью. Все головы тут же повернулись к вошедшему.

— Вас ждут, мессир. Все собрались, услыхав герольда.

— Так я и думал. Со мной друг. Это соратник Матье де Монтрея, но вы его имени не узнаете, как и он ваши. Однако сегодня ночью вам предстоит драться вместе...

— Где? — спросил один из посетителей, по облику — бывший солдат.

У него сохранилась военная выправка, а под оборванной блузой можно было разглядеть кольчугу.

— В Нельском дворце. То, что мы узнали от герольда, объясняет появление трупов: запершись там, Сварливый пытает и убивает слуг, чтобы разузнать подробности поведения своей неверной супруги. У нас там Мартен ла Кай. Мой спутник сказал мне, что дочь Матье де Монтрея тоже служила этой самой супруге, даже больше, она была к пей намного ближе и находится в большей опасности, чем Мартен, который работает на кухне.

  100