40 
Шона никто не замечал, и его это радовало. Несколько раз он приказывал себе расслабиться, опасаясь, что поломает зубы – так сильно он стискивал их. Его кулаки также то и дело непроизвольно сжимались. Ему хотелось очистить эту комнату одним взмахом метлы, а вместе с тем избавить Блэр от испуга, загнанности, горя.
Когда наконец кто-то заметил, что, пожалуй, пора двигаться обратно в Нью-Йорк, гости зашевелились, и компания разделилась на две части. Одни обнимали Блэр, желали ей скорейшего выздоровления и приглашали на ленч или обед, если ей случится приехать в Нью-Йорк. Другие же, менее расположенные к ней, спешили вниз, чтобы занять лучшие места в машинах. На прощание, уже со двора, гости кричали Блэр и Шону, чтобы они продолжили вечеринку.
Помахав гостям рукой и вернувшись в квартиру, Блэр увидела, что Шон исчез. Это обидело ее. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой. Несколько минут она в растерянности ходила по квартире: опустошенная, унылая, неприкаянная.
Она – никто и ничто. Та нереальная жизнь, которую она пытается построить здесь, в Тайдлендсе, – лишь мыльный пузырь, не более. Она не вписалась в местную жизнь, да и не могла вписаться. У нее есть только одно, и это остается неизменным.
Вдруг, преисполненная решимости, Блэр схватила сумочку и выпорхнула из квартиры. Как и обещала Пэм, ее машина стояла у порога. Блэр включила мотор и поехала к студии. Она не думала о том, разумно ли поздно ночью войти одной в пустой зал.
Подойдя к двери, Блэр отперла ее, направилась к кабинету и включила проигрыватель. Потом достала из ящика стола колготки и быстро натянула их. Надев балетные туфельки, она завязала ленточки вокруг лодыжек. Скинув юбку, подошла к станку и проделала упражнения для разминки. В зале было почти темно, его освещал только свет из кабинета.
От волнения тело ее покрылось потом. Блэр выбрала пластинку и, встав в нужную позицию перед зеркальной стеной, стала двигаться в такт музыке. Темп все ускорялся, и через несколько минут Блэр уже вихрем кружилась по залу.
– Черт возьми, что ты тут делаешь? – неожиданно раздался из темноты голос Шона.
Блэр продолжала упражнения, стараясь не допускать ошибок. Не испытав никакого смущения, она ответила:
– Я делаю то, для чего рождена.
7
Шон, встревоженный поведением Блэр, тем, как самозабвенно она носится по залу, подошел к проигрывателю и поднял рычаг. Музыка оборвалась. Воцарилась гнетущая тишина.
Блэр раскрутилась в обратную сторону, как игрушечная балерина в музыкальной шкатулке. Несколько мгновений она стояла, ссутулившись, опустив от отчаяния голову и плечи? Когда она подняла голову, Шон увидел, как слезы льются из ее глаз.
– Не надо прерывать меня, – робко попросила она. – Я должна танцевать. Прямо сейчас. Немедленно. Пожалуйста, не мешай мне.
– Ты навредишь себе, тебе будет плохо.
Блэр нервно стиснула пальцы.
– Мне сейчас плохо! – вскричала она.
Шон посмотрел на нее со смешанными чувствами. Ему казалось, что никогда еще он не видел ее такой красивой. Ее волосы блестели как шелк и спускались на плечи. Наполненные слезами глаза выражали отчаяние. Шона пронзила жалость к ней. Она пыталась отрицать несомненное.
Шона охватил гнев. Почему она позволила этим идиотам разрушить счастье, к которому так стремилась? Ему хотелось взять ее и как следует встряхнуть, чтобы она поняла, как мало значит их мнение. Но тут же он ощутил жгучую любовь к Блэр и необходимость защищать ее. Этот порыв любви был таким мощным, что Шон затрепетал. Какой смысл в его силе, если он не может поддержать ее? Он с ужасом ощутил свою слабость.
– Что, по-твоему, мне делать? – спросил он хриплым шепотом.
– Поставить иглу на начало третьей части и помочь мне.
– Помочь тебе?
– Да! Танцуй со мной.
В другой момент Шон расхохотался бы. Его можно было принять за кого угодно: за лесоруба, портового грузчика, громилу-головореза, футболиста, борца, но только не за танцора.
Но сейчас ему было не до смеха. В голосе Блэр слышалась мольба, а он с горечью осознавал, что не может выполнить ее просьбы.
– Блэр, прости, я даже не знаю, с чего начать.
– Я все тебе скажу. Ты должен только держать и поднимать меня.
Шон вытер внезапно повлажневшие ладони о шорты.
– Я не уроню тебя?
– Нет. – Блэр покачала головой. – Не уронишь. Я знаю. Ну, пожалуйста!
В такой горячей просьбе он не мог ей отказать.
– Ну, хорошо. – Шон словно со стороны услышал свои слова. Он подошел к проигрывателю и поставил иголку на конец второй части, чтобы успеть подойти к Блэр.
40 
