очень нудно 
46 
— Что ты еще знаешь?
— Эйо, я не в курсе всех тонкостей…
И замечательно, поскольку в ином случае самым разумным вариантом с моей стороны был бы побег.
— …но если ты почувствуешь неладное, пожалуйста, скажи. Вчера я чудом тебя нашел. Много воды. Сера. Запахи мешаются. Я не хочу, чтобы подобное повторилось.
Я тоже.
Он замолкает, я закрываю глаза, проваливаясь в мягкую уютную полудрему. Когда Оден вытягивается рядом, не протестую. Так даже лучше.
Надежней.
Потом будет вечер. И вода, подсказавшая путь к чаше, в которой открываются горячие ключи и подземные источники черной земляной крови. Там мешаются с грязью и серой, и смесь несет в себе глубинную чистую силу земли. Правда, при этом источает сладкий запах гнили, от которого Оден начинает чихать.
На лице у него написано глубочайшее отвращение, но все же он уступает уговорам и ныряет в грязь.
А я замечаю, что раны на его спине частью затянулись. Некоторые — совсем, и следа не осталось, другие — наполовину, третьи, коих большинство, остались прежними, но…
…но, значит, дело в силе.
— Почему оно так воняет? — Оден запрокидывает голову, пристраивая ее на каменистом выступе.
— Лежи. Я скоро.
Здесь неподалеку есть еще одно озерцо, дно которого покрыто ковром толстых раковин. Каждая — в две моих ладони. Над раковинами подымаются тонкие стебельки, при легчайшем прикосновении они прячутся под перламутровые панцири.
Я слышала, будто каменные моллюски вкусны.
Вечером и проверим…
Раковины отламываются легко, достаточно просунуть лезвие ножа между дном и панцирем и чуть-чуть надавить. Хруст, правда, громкий, но мне не страшно быть услышанной.
К моему возвращению Оден придремал. Впрочем, не открывая глаз, попросил:
— Все-таки не отходи.
— Не буду.
Я бы тоже погреться не отказалась. И теоретически в чаше хватало места для двоих или даже троих, но… почему-то эта мысль показалась мне неудачной.
Глава 12
МАСКИ
Две недели, нанизанные на золотую нить.
И с каждым днем она становится ярче. Если вначале Виттар убеждал себя, что принимает желаемое за действительное, то теперь сомнений не осталось: Оден был жив. И где бы он ни находился, ему становилось лучше. А значит, рано или поздно он выйдет на патруль ли, на заставу, к гарнизону или к городу. Есть еще королевские ищейки, объявленная награда…
И в сумме неплохие шансы спастись.
Нужно верить.
Ждать.
И найти себе занятие. Собственно, поэтому Виттар и согласился на эту встречу.
Кагон из рода Темной Ртути соизволил прибыть вовремя. Он появился на пороге дома в сопровождении четверых сородичей, которых взял скорее из желания подчеркнуть свой статус, нежели из недоверия к хозяину.
А вырядились… Виттар не без удивления разглядывал чеканные узоры на панцирях кирас, рукояти мечей, сияющие драгоценными камнями, и грозные с виду накладки-шипы на сапогах. Красиво. Но совершенно бесполезно.
— Рад приветствовать райгрэ Виттара! Пусть не иссякнут жилы, питающие род Красного Золота. — Кагон поклонился, но не слишком низко, всем видом демонстрируя, что лишь отдает дань обычаю, не более того.
— И я рад приветствовать тебя в моем доме. Между нашими родами нет вражды.
Впрочем, и мира тоже.
И странно, зачем Кагон столь яростно добивался встречи?
Или слухи дошли о новом законе?
Или другие слухи, которые были неизбежны, пусть и не имели на сей раз ничего общего с правдой?
Или дело в чем-то третьем?
Следует признать, что однажды Кагон уже попытался использовать Виттара. Ртуть хитра. И самонадеянна. Пожалуй, она выпуталась из войны с наименьшими потерями и теперь, верно, прикидывала, как распорядиться удачей. Слышит ли Кагон, как скрипит камень и умирает железо, кормившее жилы Великих домов?
— Прошу. Твоих людей проводят в гостиную…
Благо по прошествии этих двух недель гостиные дома если не вернули себе прежнее обличье, то хотя бы от пыли и пауков избавились.
Стекла вдруг обрели былую прозрачность. Скрипящие дверные петли излечились от скрипа. Засияли хрусталь и паркет, а на семейных портретах вновь можно было различить лица.
И главное, готовить стали почти как прежде.
Вначале Виттар собирался принять гостя в библиотеке, но в последнюю минуту передумал: повел в кабинет, широкие окна которого выходили на тисовую аллею.
46 
