24 
У парадной двери, я остановилась на тридцать секунд, чтобы успокоиться. Мне нужно начать свистеть. Мой сосед по комнате в центре, научил меня этому трюку. Родители не подозревали, что их дети несчастны или бредят, когда ребенок свистел. Их умы просто не могли этого осмыслить. Когда я проскользнула внутрь, я сжала свои губы, выдувая воздух, вызвавший свист. Я слышала, что моя мама разговаривала по телефону на кухне. Она была расстроена? Я застыла на месте. Она, должно быть, разговаривала с бабушкой. Время от времени моей бабушке удавалось ускользнуть от санитаров и позвонить домой.
- Я буду бороться с этим зубами и ногтями. Не смей пытаться связаться с ней! - сказала мама, затем сделала паузу на несколько долгих мгновений, - ты не убедишь меня в этом! - молчание.
- Только послушай себя! Ты причинила боль, моей маленькой девочке, этому нет прощенья! Плачь сколько хочешь, завтра все изменится!
Когда она повесила трубку, я подошла к ней на кухню. - Бабушка?
Мама поправила волосы. - Да.
Я открыла рот, что бы спросить, что она хотела, но мама сказала: - ты ничего не хотела бы мне рассказать Эванджелин Грин?
Я ненавидела, когда она спрашивала меня подобным образом. Мне понравился этот вопрос настолько, насколько нравилось самообличение. С чего начать? Баллы-шмаллы, сучки думают, что я просто провалюсь на экзаменах в этом году. Впервые за несколько месяцев, у меня были видения. Или же я могу заставить растения делать трюки. Не могу решить на какой из этих сценариев надеяться. Я испытывала желание разыграть мою карту девственности, просто чтобы добраться до великолепного, чудесного старшеклассника и - черт возьми - не отступить.
Вместо этого, я сказала, «Хм, нет, а что ?»
- Ты не разговаривала со свой бабушкой?
- Нет, вообще-то. - С тех пор как я была маленькой девочкой, и мама отправила ее в дом Аутер Бэнкс в Северной Каролине. Или, по крайней мере, так постановил суд, признавая ее вину. Я вспомнила, мама уже однажды пыталась меня успокоить, называя его "местом для отправки слабоумных родственников".
Я уставилась на нее в ужасе. Даже если бабушка позвонила бы на мой сотовый телефон, я никогда бы не ответила. Мое собственное освобождение из ПШР было обусловлено двумя вещами: правильные лекарства и никакого общения с ней. Я согласилась и с тем и с другим. Охотно. К концу моего пребывания в ПШР, меня запрограммировали, и я была убеждена, что у бабушки были психологические нарушения. Вместо того что бы быть пророчицей. Теперь я спокойно отвечала.
- Я не разговаривала с ней в течение восьми лет.
Мама успокоилась. - Она очень больна, Эви.
Тогда ей нужно быть дома с нами, почти сказала я. Нет, два года и все.
- Я понимаю.
- Не думаю. Она очень убедительна. У нее есть ответы на все. Черт возьми, она могла напугать любого, говоря о засухе, подключив к сумасшедшему сценарию конец света.
- Что она сказала? - быстро спросила я.
Мама прищурилась и ее голубые глаза моргнули.
- Неправильный вопрос. Нас не волнует то, что она говорит. - Она указала на меня пальцем.
- Она потеряла любое уважение с нашей стороны, в тот день, когда она пыталась... похитить тебя.
Я отвела взгляд, часть меня хотела вернуть воспоминания о том дне, часть меня боялась.
- Я знаю мама.
- Она везла тебя через Техас, когда полицейские поймали ее. Один Бог знает, куда она собиралась тебя увезти. Ты что-нибудь помнишь?
- Я помню арест.
К ее счастью, бабушка ушла с офицерами мирно, а выражение ее лица было удовлетворенное. Спокойным голосом, она пробормотала: «Я расскажу тебе все, что нужно знать Эви. Ты должна поступить правильно. Тогда все будет хорошо.» Но у меня была истерика. Когда на нее одевали наручники, я пнула мужчину и закричала.
Я взглянула на маму. - Я не помню большую часть произошедшего.
Я не помню всего, что мне нужно было знать. Если бы я верила бабушке, то это означало, что я должна сделать все правильно. Ничего не будет хорошо. Если я не помню. Но никакого давления, Эви.
- Я уверена, что она наполнила твою голову ерундой.
Да, конечно. Ерунда. Доктора сказали мне, что я усвоила некоторые вещи, которые она мне говорила. Это звучало примерно так. Может ли это быть правдой?
- Ее мать была больна до нее, и моя прабабушка тоже.
Я ненавидела напоминания об этом. Я отрезала:
24 
