33 
Обычное дело. Настоящим испытанием для Гаррета было другое: он чуял Люсию каждую минуту, слышал её голос, мог подслушать её шепот той светящейся извращенке.
— Я чувствую, он становится сильнее, чем когда-либо прежде, — говорила Люсия этим днем.
Кто?
— Тогда я только рада, что у нас есть запасной план, — отозвалась Реджин.
Запасной план чего?
— Все зависит от того, отыщем ли мы его. Если для этой битвы мне придется зайти внутрь, то хочу быть в состоянии вернуться.
Отыщем что? Куда, проклятье ада, она собирается?
— Сколько у нас есть времени?
— Возможно, год. Прежде, чем они придут…
Прежде — кто или что — придет? Что имела в виду Люсия?
Это сводило его с ума, но она не появлялась, не важно, как громко он звал. Самая таинственная девушка, которую Гаррет когда-либо знал, и её тайны день ото дня только приумножались.
Внезапно он учуял аромат… её желания? Он почувствовал его в воздухе, распознал, сопоставив с ней.
Толчок к пониманию.
Нет, этого не может быть. Она не могла…
Глаза Люсии медленно закрылись, когда её пальцы проникли в трусики, коснувшись влажной плоти.
Задыхаясь, она прикоснулась к набухшему клитору, фантазируя о теле МакРива. Молния уже била непрерывно. Еще раз коснулась, представив его бедную, пробитую стрелами грудь, состоящую из одних мускулов. Потерла быстрее… быстрее…
Его тело, сужающееся к бедрам. Она застонала. Эта дорожка темных волос, ведущих к его члену…
— Лауша! — проревел он.
Она подскочила на кровати, отдернув руку. Он не может знать… конечно, нет.
— Иди ко мне!
Он знал!
О боги, что мне теперь делать?
Её сестры уже подозревали, что их интерес обоюдный.
Что делать?
Её глаза пробежались по комнате.
Когда он выкрикнул её имя снова, Люсия вскочила с кровати и схватила одежду из шкафа.
Поспешно покинув комнату, она крадучись спустилась в подвал.
Как только она вошла, ликан успокоился. Словно пойманное в ловушку животное, которым он и являлся, Гаррет следил за каждым её движением.
— Что с тобой? — требовательно спросила она, приблизившись к клетке. — Почему ты продолжаешь взывать ко мне? У меня нет власти освободить тебя.
— Ты можешь отпереть клетку.
— Я не буду. Не трать лишних слов.
Изучая её в поисках слабых мест и, видимо, не найдя их, он изменил тактику.
— Тогда зайди ко мне, — радужка его глаз менялась от синевы к золоту.
— Зачем?
— Чтобы я мог закончить то, что ты начала на своей кровати.
Она почувствовала, как её щеки вспыхнули.
— Я ничего не делала… о ч-чём ты говоришь?
— Подойди сюда, Лауша, — его голос так же завораживал, как и глаза.
— Если ты думаешь, что убедишь меня дать тебе свободу, не обольщайся, этого не произойдет.
— Убеждаю завершить то, что ты начала сама, красавица.
Она колебалась, оглядываясь через плечо.
— Помнишь, как хорошо тебе было той ночью в дельте реки? Что я заставил тебя чувствовать?
Ночь пота, желания и молний. Она задрожала от воспоминаний.
— Это было ошибкой, я не должна была поощрять тебя.
— Подойди ко мне, — он посмотрел на нее тем самым взглядом.
— И что? — Помни об обете целомудрия. Черт возьми, да что за власть он имеет над нею?
— Позволь мне поцеловать тебя.
Её губы раскрылись, и тотчас же снаружи сверкнула молния.
— Через решетку?
Это обстоятельство на самом деле играло ей на руку. Прутья располагались приблизительно в шести дюймах [20] друг от друга, что не помешает им целоваться, но вряд ли позволит окончательно потерять контроль.
Я буду управлять ситуацией лучше, чем раньше.
— Да. Только поцеловать тебя. Прикоснуться к тебе.
— Нет, я не могу, — прошептала она, одновременно придвигаясь к нему, словно притягиваемая магнитом. — Почему ты продолжаешь преследовать меня, если я не твоя подруга?
— Потому что, валькирия, ты — самая желанная женщина, которую я когда-либо знал.
И ты — самый желанный мужчина, которого я когда-либо представляла себе.
Да, через решетку. Она удовлетворит свое любопытство — ограничив его возможности.
Так что я смогу сопротивляться этому.
Её ноги стали ватными.
Я смогу контролировать это; мы просто доставим друг другу удовольствие.
33 
