43 
Что более важно, моя малышка в восторге от этого.
Меньше чем через двадцать четыре часа он возьмет свою сладкую Эмму уже в качестве жены. Эти часы будут тянуться для него невероятно медленно.
— Я не могу, — Гаррет сделал глоток. — Нет, если только не нужен тебе для того, чтобы помочь… акклиматизироваться.
Его лицо потемнело.
Хотя Гаррет принял вампирскую сущность Эммы — и даже тот факт, что Лаклейн кормит ее и наслаждается этим процессом, — он никак не мог примириться с бесконечными десятилетиями заключения и агонии Лаклейна. И это при том, что Лаклейн скрыл самое худшее.
— Нет, я с этим справлюсь, — произнес Лаклейн. — Особенно сейчас, когда угроза от вампиров стала меньше.
Его крошка Эмма нашла способ уничтожить Деместриу, а сам Лаклейн убил Иво Жестокого.
Гаррет отозвался:
— Уменьшилась, но не ушла.
Лотэр всё ещё жив. Было что-то в этом вампире, что-то, терзавшее Лаклейна на подсознательном уровне. Некая опасность, несравнимо большая, чем казалось на первый взгляд.
— Когда ты вернешься, мы выработаем стратегию, что делать с Врагом Древних.
— Ага, — согласился Гаррет. — Сейчас тебе нужно сосредоточиться на нашей королеве. И займись уже малышами, старик. Надоело числиться твоим наследником.
Лаклейн сделал большой глоток.
— Попридержи коней. Ты же видел, какая она хрупкая, не могу даже мысли допустить, чтобы сделать ей ребенка.
— Хрупкая? — Гаррет вскинул брови. — Все остальные в Ллоре и особенно ликаны видят в ней жестокую королеву-воительницу, убившую короля Орды. А ты всё ещё считаешь её неженкой.
Лаклейн нахмурился.
— Сказывается первое впечатление. Во всяком случае не беспокойся — тебе с лихвой хватает проблем с собственной женщиной. Для начала ты выяснил, чего так перепугалась Люсия?
— О, да. Она узнала, что является моей подругой, хотя я не признавался в этом.
Лаклейн потер затылок. Он точно так же поступил с Эммой. Подруги, которые были другими, не часто встречали подобную новость с радостью.
— Как ей стало известно?
— Я заставил близнецов поклясться, что они никому не скажут об этом. Но, когда парни подумали, что, освобождая меня и прикрывая твое нападение, развяжут войну с валькириями, они отдали приказ, запрещающий причинять вред Лауше. Её надлежало беречь ценою жизни. Я оценил инициативу по достоинству, но клан быстро всё понял.
— И куда ты думаешь, она отправилась?
— Надеюсь, кое-кто мне подскажет.
— Никс?
— Да.
Сумасшедшая прорицательница Никс. Лаклейн был в долгу перед ней. В первую очередь за то, что именно она уговорила Эмму отправиться в Париж. Если бы она не убедила Эмму совершить ту поездку, Лаклейн никогда бы не нашел в себе силы вырваться из плена вампиров, лишивших его свободы и мучивших больше ста лет…
Подавив воспоминания, Лаклейн произнес:
— Прежде чем ты уйдешь, я хочу передать тебе совет. Эмма говорит, что ты должен принять Лучезарную, если хочешь завоевать Люсию. Этих двоих водой не разольешь. Издавна. С тех самых пор, как они были детьми.
— Значит, рассчитывать на помощь Реджин, этой чертовой сверкающей извращенки, в моем деле не следует? И это сверх того, что я врал? Боги, я все испортил.
— Но ты говорил, что Люсия не способна сопротивляться тебе. Ты сможешь её добиться.
Решительно кивнув, Гаррет пообещал:
— Да, так я и сделаю. Я пошел, — он обнял Лаклейна, хлопая его по плечу. — Хорошо, что ты вернулся, брат.
Когда они, наконец, отступили друг от друга, Лаклейн закашлялся, прочищая горло:
— Верно.
Смутившись, Гаррет уставился на бутылку с пивом, бормоча:
— Что-то попало в глаз, — уходя, он повернулся и добавил: — Позаботься о нашей королеве.
— Только будь осторожен. — Братья всегда защищали друг друга, потому Лаклейну было неспокойно, что никто не прикроет спину Гаррета. — И держись подальше от неприятностей, — Гаррет был первоклассным бойцом, но иногда нуждался в наставнике.
Через плечо Гаррет бросил:
— Не беспокойся. Попомни мои слова: самое большее через пару недель она станет моей.
Год спустя, Скандинавия. Северные земли.
Возможно, горы Крепости Трюмхейм,
но, скорее всего, нет.
— Я не вовремя? — радостно прощебетала Никс.
— Ты прекрасно знаешь, что чертовски не вовремя! — ответила Люсия. — Прямо сейчас я болтаюсь на горном уступе в четырех тысячах футов над землей.
43 
