36 
— Я хотела избавить вашего отца от неловкости.
— Добрая душа, — тихо произнес он.
Опасаясь, что он смеется над ней, Ханна остановилась и обернулась. Но он улыбался, его взгляд был нежным, а выражение лица вызвало у нее в животе теплый трепет.
— Ханна, единственный способ избавить моего отца от неловкости — это не дать ему найти эту проклятую накладку.
— Она ему не слишком идет, — признала она. — Кто–нибудь говорил ему об этом?
— Да, но он отказывается понимать, что в этом мире за деньги нельзя купить две вещи: счастье и настоящие волосы.
— Это настоящие волосы, — возразила она. — Просто выросли они не на его голове.
Боумен хихикнул и помог ей спуститься еще на одну ступеньку ниже.
— Почему он несчастен? — рискнула спросить Ханна.
Боумен так долго размышлял над ответом, что они уже успели достигнуть пола.
— Это всех интересует. Мой отец провел всю свою жизнь в погоне за успехом. И теперь, когда он богаче самого Креза, он все равно не удовлетворен. У него есть упряжки лошадей, конюшни с кучей экипажей, целые улицы, застроенные домами… и женское общество, которого хватит не одному мужчине. Все это позволяет мне сделать вывод, что в единичном экземпляре ему всего этого будет недостаточно. И он никогда не будет счастлив.
Когда они, наконец, спустились, Ханна, оказавшаяся на полу в одних чулках, повернулась к нему.
— Это и ваша судьба, мистер Боумен? — спросила она. — Никогда не быть счастливым?
Выражение его лица было трудно прочесть.
— Возможно.
— Мне жаль, — мягко сказала она.
Похоже, впервые с момента их встречи он не знал, что сказать. Под его пристальным, мрачным и беспокойным взглядом она почувствовала, как на голом полу у нее поджимаются пальцы ног. Это чувство было похожее на то, которое у нее возникало, когда она, после пребывания на холоде и в сырости, входила в дом и выпивала чашку сладкого чая… Такого горячего, что его почти больно пить, но невозможно устоять перед сочетанием сладости и обжигающего тепла.
— Мой дедушка однажды сказал мне, — нарушила она молчание, — что весь секрет счастья в том, чтобы просто перестать его искать.
Боумен продолжал смотреть на нее так, словно старался что–то запомнить. Она чувствовала между ними сильное напряжение, будто сам воздух подталкивал их друг к другу.
— А в вашем случае это сработало? — хрипло спросил он. — Прекращение поисков?
— Да, думаю, да.
— Не уверен, что смогу остановиться, — задумчиво произнес он. — Видите ли, американцам свойственна погоня за счастьем. Это, кстати, записано в нашей Декларации независимости.
— Тогда, полагаю, вы вынуждены подчиниться. Хотя я думаю, что это глупый закон.
Он усмехнулся.
— Это не закон, а право.
— Что бы это ни было, вы не можете начать искать счастье, словно оно башмак, затерявшийся под кроватью. Понимаете, оно у вас уже есть. Вам просто нужно позволить себе быть счастливым. — Она замолчала и нахмурилась. — Почему вы качаете головой?
— Потому что разговор с вами напоминает мне о тех цитатах, которые принято вышивать на подушках для гостиной.
Он снова над ней смеялся. Если бы на ней была пара грубых ботинок, она, вероятно, пнула бы его в голень. Бросив на него хмурый взгляд, она развернулась в поисках своих сброшенных туфель.
Угадав ее намерения, Боумен нагнулся и поднял ее туфельки. Широко расставив ноги, он изящно опустился на колени.
— Позвольте вам помочь.
Ханна приподняла ногу, и он осторожно надел на нее туфельку. Она почувствовала легкое прикосновение пальцев к своей щиколотке и то, как по ее нервам побежал огонь, превратив тело в подобие факела. У нее пересохло во рту. Она посмотрела вниз на его широкие плечи, густые волосы, на очертания его головы.
Он опустил ее ступню на пол и потянулся к другой. Ханну удивила легкость его прикосновения. Она и не думала, что такой крупный мужчина может быть настолько нежным. Он надел на нее вторую туфлю, затем, обнаружив, что кожаный задник замялся, просунул под него большой палец и расправил.
В этот момент в комнату вошли несколько человек. Звук женского смеха внезапно оборвался.
К своему ужасу, Ханна увидела леди Уэстклиф. Что они должны были подумать?
— Простите, — жизнерадостно произнесла графиня, вопросительно взглянув на брата. — Мы помешали?
— Нет, — ответил Боумен, поднимаясь на ноги. — Мы просто играли в Золушку. Вы принесли остальные украшения?
— Множество, — послышался еще один голос, и лорд Уэстклиф с мистером Свифтом внесли в комнату большие корзины.
36 
