... 
711 
Быстро повернувшись, она взглянула на Гарри и Драко. Первый находился в смятении, однако Драко был просто в ужасе, шрам на его бледной скуле сейчас казался раскаленной серебряной нитью.
— О, Боже… — пробормотал он. — Они пустили за нами адовых гончих.
* * *
Ей приснилось морское побережье. Это было очень странное сновидение — она знала, что спит, однако, при всем при том, сон был очень реальным — куда реальней тех снов, что она когда-либо видела.
Гермиона была на море достаточное количество раз, чтобы понять, что стоит она не на настоящем пляже: песок был чересчур белым, море — чересчур синим. Безоблачное небо, солнце в зените — и все же создавалось странное ощущение сумерек. Вздрогнув, она двинулась вдоль кромки воды к виднеющимся вдалеке двум фигуркам. Когда она приблизилась, они вдруг приобрели отчетливость, словно на них навели резкость. Маленький черноволосый мальчик, сидящий над полуразрушенным песочным замком. И светловолосый юноша, присевший на корточки рядом и пристально смотрящий на него. Когда она приблизилась, они оба подняли головы и взглянули на нее. Она без всякого удивления узнала их обоих.
Худенький мальчик с затравленным выражением лица, ярко сияющие зелёные глаза, алеющий на лбу шрам — ему было не больше восьми лет; в руках он сжимал красное пластиковое ведерко. По краю ведерка были процарапаны какие странные значки — словно ножом.
Гарри, — подумала она, — Гарри…
Тот, что был постарше, взглянул на неё и отвёл глаза. Он был таким же, как в жизни — того же возраста, такой же, только теперь, взглянув на его лицо, было понятно, о чем же он думает. На нем была пижама, а руки он скрестил на груди, будто замерз.
Первым заговорил Гарри:
— Вы пришли, чтобы помочь мне? — он поднял к ней голову. — Мама построила мне замок, но я его разрушил. Вы поможете мне снова его построить?
Она взглянула на пляж, потом — снова на Гарри.
— Даже если мы его построим, его смоет волной.
— Нет. Волны здесь идут назад. Как и всё остальное.
Она взглянула на белокурого мальчика, который был Драко — и не был им.
— Он говорит правду? — спросила она
Он нахмурился:
— Ты ему не веришь? Я всегда думал, что любовь — это доверие.
— Тогда, может, ты ему поможешь?
Он разжал руки и протянул их к ней, ладонями вверх: на его запястьях были две глубокие раны.
— Я уже отдал всё. Я больше ничего не могу.
Она не могла отвести глаз от этих порезов — они были такие глубокие, что сквозь них должны были быть видны кости. Однако ни костей, ни крови не было.
— Тебе не больно?
— Всем больно, — Гарри толкнул к ней свое ведерко. Жидкое серебро плеснуло на песок у ее ног, и через миг она поняла, что это кровь. Она все лилась и лилась, Гермиона отступала от нее — непонятно, как в таком маленьком ведерке поместилось столько крови… Да и нет такого человека, в ком было бы её столько… Но кровь все текла и текла к ней, и сероглазый юноша с ранами на запястьях смотрел на Гермиону — как она все пятится и пятится и…
Она споткнулась и упала на землю, проснувшись до того, как ударилась.
Гермиона открыла глаза. Что-то упрямо висело, размахивая крыльями, у нее перед лицом. Она, отмахиваясь, села, потом сообразила, что это было крыло Свинристеля. Он висел над ней, держа в своем маленьком клювике письмо.
Она взяла письмо.
— Спасибо, Свин.
Это был обычный свернутый пергамент. Какое-то время она сидела и держала его, не разворачивая, все еще во власти странного сна. Все казалось таким реальным — пляж, кровь, песок. Ее любопытство дразнили странные символы вокруг ободочка ведёрка Гарри: не были ли это те же самые символы, что и на его руническом браслете? Ей нужно было свериться с записной книжкой. Случись так, её бы поразила сила собственного подсознания и памяти.
Свин сидел на ее правом плече. Она подозревала, что он скучает по Рону, и решила не сгонять его.
Письмо было предельно коротким.
Гермиона, я должна поговорить с тобой. Я жду тебя внизу снаружи. Я послала к тебе маленькую сову, так что не пугайся. Не хочу, чтобы меня еще кто-то видел. Это касается Драко.
Она недоверчиво уставилась на подпись. Наверное, это какая-то шутка? Как она может думать?.. Гермиона вскрикнула и подскочила, когда письмо в ее руке рассыпалось в пыль.
711 
