Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
76 
Заворчал драугр, чуя, что уходит законная добыча, кинулся под самые копыта, да уперся в камень.
– Что ты творишь, сестрица?!
Молчание было ответом. Гасли очи лиловые, умирали коровы, уходили быки.
Иссякали силы хозяйки холма.
Еще одно чудо ушло из мира. А все почему? Мальчишка виноват! Мальчишка! Умер бы, как другие, тогда, глядишь, и не случилось бы беды.
– Эй ты, иди сюда, – Брунмиги плеснул из фляги. – На от, выпей.
Драугр осушил плошку одним глотком, потом свернулся калачиком, зажав руками обездвижные ноги, и замер.
– Больно, – пожаловался он. И закрыл глаза.
Уходили на приливе. Драугр хромал и ронял целые пласты синеватой, отмершей шкуры.
А на отливе волны протянули к Соленому зубу лодку, узкую и легкую. Правила ею женщина в красном траурном убранстве. Золотые перстни сверкали на пальцах ее. Золотое ожерелье лежало на груди. Золотой тяжестью схвачены были косы тугие.
Бережно несли дочери Эгира жеребенка моря. Из рук в руки передавали, пели колыбельную.
Грозен, бил булатом
Врага Рёгнир брани. –
Влага рога Грима
Пролилась отселе.
Слушал Бьорн висы и чудилось – спит. Крепко прижимает во сне кубок резной и меч из драконова стекла. Кутается по привычке в отцовскую шкуру, и снежные осы садятся на кожу, не жалят.
Течь в груди точила
Силы, рдян из раны
Ток хлестал. И умер
Древний стражник края.
Бранных игр не слышит
Спящий рог зубриный.
Ульдра подняла со дна лодки рог и, скинув крышку, выплеснула дикое пламя, зеленое, как трава.
Глава 3. Долина забытых героев.
Бык несся огромными скачками, вбивая в скалы клинья копыт. И скалы рушились, разваливались с треском и грохотом, выпуская клубы белесых снежинок. Они норовили прилипнуть к бычьей шкуре, но соскальзывали, оставаясь позади, как остался дом Ульвы и море.
Алекс держался. На широкой бычьей спине оказалось несложно усидеть. И места хватило всем.
– Девочку не потеряйте, – сказала Ульдра, перед тем, как вывести быка наверх. И еще на Алекса посмотрела так, с упреком, как Аллочка иногда смотрела на отца.
Алекс хотел ответить, что не собирается никого терять, но не успел.
Там, наверху, он только и увидел, что карлика в смешном наряде и синее существо, не то человека, не то обезьяну. Вид его был мерзок невыносимо, и Алекс схватился за молот. Мьёлльнир же сперва загудел, требуя изничтожить тварь. А потом вдруг стих, точно испугался.
Сокрушитель не знает страха, так ведь?
Как бы там ни было, но драугр и тот карлик остались позади, а бык понес их вглубь страны, которой не существовало. Он бежал и бежал, а скалы наливались синевой, как если бы на них опрокинули чернила. Все чаще попадались деревья, белые, гладкие, с ветвями-щупальцами. И ветви эти поворачивались к Алексу, тянулись, заставляя сами стволы изгибаться и кланяться в притворной почтительности.
– К нам, к нам… – шелестели они, раскрывая жадные пасти цветов. Дрожали волосяные лепестки, слетали, устремлялись по ветру, спеша догнать.
Не догоняли.
Под деревьями лежали кости. Некоторые выпирали кучами, обглоданными остовами ребер, ожерельями позвонков, руками, сжимавшими ржавые мечи.
Здесь некогда проходило войско?
Попадались и черепа, уже в ветвях, костяным вороньем сидели, укрывались старыми шлемами, звенели остатками кольчуг, приглашали отдохнуть.
Рассказать обещали.
– Я – Торгсиль Рудая секира. Я – кормилец ворон… Орм Одноглазый …хозяин волков… Брюгги Силач… крылья зрел… шел, шел, шел… ложь… ложь… ждали… здесь, здесь… Сирглами из Гардарики… крепкий берег, каменные зубы… Ивар Широкие объятья. Сидел на Сконе, Скьёльдунгов славный сын. Держал табун коней морских. И воинов, которым равных нет. Множил земли… кольца прибавлял.
Эхо катало голоса, дробя их на тысячи, и каждый желал рассказать о себе.
Алекса не хватит на всех! Пусть отстанут!
– На острове Фюн возвел я город, краше которого нет… нет…нет…есть… Прекрасней всех городов и земель Ауда Ивардоттер. Я Хрёрек Метатель колец, братоубийцей прозванный, так говорю. Бурю мечей я поднял. Волки сыты стали! Слушай, слушай…
76 
