и читается легко. 
3 
Мужчина негромко выругался. Восстановление справедливости придется отложить на некоторый срок. А пока Анна ему нужна. Он посмотрел на нее.
Она похудела. Нет, не просто избавилась от полноты, вызванной беременностью, а именно похудела, но это еще больше подчеркивало налившуюся от молока грудь, которой было тесно в облегающем свитере. Изношенные джинсы не скрывали округлость бедер и стройные ноги.
Взгляд Никоса остановился на лице Анны. Ее черты заострились, вокруг глаз цвета морской волны, в которых сейчас застыла мольба, образовались маленькие морщинки. Длинные темные волосы, которые всегда были собраны в узел, сейчас рассыпались по плечам. Будучи его секретарем, Анна никогда не позволяла себе подобного. Никос нашел, что с распущенными волосами она выглядит еще более сексуально.
В Анне чувствовалась порода. Гордая посадка головы, тонкое, хорошей лепки лицо аристократки, естественная грация движений и великолепная фигура – безусловно, Анна была самой красивой женщиной, какую он когда-либо встречал. Ей было присуще внутреннее достоинство, которым он когда-то восхищался.
Кроме внешних данных, Анна обладала всеми качествами, необходимыми для секретаря, и без преувеличения стала для Никоса самым ценным сотрудником. Она легко приспособилась к его требованиям, без особых усилий так наладила рабочий процесс, что казалось удивительным, как он обходился без нее раньше. С ее уходом, Никос стал часто ловить себя на мысли, что тот, кто утверждает, будто незаменимых нет, просто не знает Анну Ростову.
Она была незаменима. Это заставляло его жалеть, что он поддался искушению и переспал с ней.
А еще это приводило Никоса в бешенство, потому что его влечение к ней не пропало.
Несмотря на то, что Анна оказалась такой же лгуньей, как и ее отец. Как она назвала его сына? Мишей? Она обещала ему, что назовет мальчика в честь его деда по матери…
– Купер собрал твои вещи, – негромко сказал Никос. – Мы уезжаем немедленно.
– В такую погоду?
– Для моего водителя это не проблема. Собирайся.
Взгляд Анны остановился на пустой кроватке. Ее плечи поникли:
– Ты победил. Я еду с тобой, – тихо ответила она.
Победил? Она не знает, чего стоила ему эта победа. Он едва удерживался, чтобы не обнять Анну, снова почувствовать тепло и мягкость ее тела, такого щедрого и отзывчивого на его ласки…
Никос резко отвернулся от нее.
– А как же Натали? Я не могу оставить ее одну. Она поедет с нами.
– Что? – выдохнула ее сестра.
Никос снова повернулся, сверля Анну взглядом. Еще одну женщину с такой фамилией он рядом с собой не потерпит!
Он открыл рот, но его опередила Натали:
– Ни за что! – Ее глаза за стеклышками очков гневно блеснули. – После того, что он сделал с нашим отцом? Забудь об этом.
– Нет, – твердо сказал Никос, дав Натали высказаться.
– Никос, я не могу оставить ее здесь одну, – не обратив внимания на возглас сестры, повторила Анна.
– Мне двадцать два, и я в состоянии сама позаботиться о себе!
Анна стремительно повернулась к ней:
– Неужели? И как ты собираешься о себе заботиться? Ты даже русского языка толком не знаешь, а все твои познания ограничиваются русской живописью. И что ты будешь есть? Свои кисти?
Натали нерешительно произнесла:
– Я могу обратиться к Вите. Он…
– Нет!
Какой такой Витя? Еще один нищий, гордящийся своим дворянским происхождением и при этом живущий на милостыню от других людей? Никос вспомнил, как Анна однажды сказала ему с кривой улыбкой, что именно нужда заставила ее выучить французский, русский, испанский и итальянский языки – чтобы просить о новом займе у маркиза де Савойя, графини де Ферацци, ну и далее, по списку.
Естественно, это было до того, как Александру Ростову пришла гениальная мысль присвоить себе чужие деньги, а уж если быть совсем точным, то украсть.
Аристократы, презрительно подумал Никос. В распоряжении Анны был дом со всеми удобствами недалеко от Лас-Вегаса, а еще особняк в Нью-Йорке и вилла в Санторини. Нет, она предпочла бежать с его сыном, переезжая с одного места на другое, и каждое оказывалось еще более убогим, чем прежнее.
Он огляделся и поджал губы. От былого великолепия, если оно и было, ничего не осталось. Комната, как и весь особняк, производила мрачное и гнетущее впечатление.
– И мой сын жил здесь? Что ты за мать после этого?
Аквамариновые глаза Анны широко распахнулись.
3 
