13 
У нее были изысканные духи, парфюмерное дело за прошедшие века тоже не стояло на месте. В такой ситуации нужно либо целовать девушку, либо затевать непринужденный разговор. Но целовать леди, когда не прошло и дня с момента знакомства… Миранда может оскорбиться. Вдруг она подумает, что он принимает ее за даму полусвета? Усилием воли Эвард подавил желание коснуться губами ее губ. Ах, если бы у него было время, он с удовольствием поухаживал бы за ней! Но время ему не принадлежит, у времени свои причуды…
Момент был упущен, Миранда мягко, но настойчиво отстранилась. Граф с сожалением выпустил ее руки.
– Я скажу Джиму, чтобы седлал, – сообщила она и вышла.
Костюм для верховой езды оказался тем, чего так жаждала душа лорда Морвеллана, – приличной одеждой. Наконец-то – бриджи, белая рубашка, отличный сюртук… И великолепные сапоги, которые оказались Эварду даже слегка великоваты. Оглядев себя в зеркале, граф удовлетворенно хмыкнул. Ну вот, теперь он выглядит как нормальный аристократ.
Странно, но на него напала поразительная беспечность, он чувствовал себя помолодевшим лет на десять. Шагая по направлению к конюшням, граф насвистывал, предвкушая удовольствие от предстоящей прогулки, и невольно припомнил те времена, когда вместе с веселой компанией университетских друзей приезжал в Морвеллан-Холл на каникулы. Тогда они устраивали пикники у Одинокой скалы, затевали скачки наперегонки… Восхитительное время…
Оседланная буланая кобыла, нервно кося на мир карим глазом, стояла, привязанная к коновязи у входа в конюшню. Внутри, в стойле, человек лет пятидесяти седлал вторую – сонную и смирную. Рядом тыкался мордой в решетку высокий гнедой жеребец-трехлеток; еще чуть поодаль сочно хрустел сеном старый мул. Эвард скептически фыркнул. Седлавший лошадь грум обернулся.
– Добрый день, сэр, – кивнул он Эварду.
– Добрый день, э-э… – Граф вопросительно вскинул бровь.
– Джим Энсом, сэр. – Он похлопал лошадь по шее. – Как вам нравится ваш скакун? Маргаритка, правда, не очень резва, но вы ведь не собираетесь ездить быстро, не правда ли, сэр?
– Маргаритка… – полувопросительно, полуутвердительно сказал Эвард. Будь он проклят, если сядет на такую лошадь с таким именем! Лучшего жеребца графа звали Императором, и он был огромным, как бык, и яростным, как черт. – Боюсь, вы зря потратили время, седлая Маргаритку. Я поеду вот на этом. – Он указал на гнедого.
– Но, сэр… – растерялся Энсом. – Все гости ездят на Маргаритке, и ни у кого не было жалоб!
– Я – не все, и я поеду на гнедом. – Эвард скрестил руки на груди. – Это мое желание. Разве вы здесь не для того, чтобы выполнять желания хозяев и их гостей?
– Да, конечно, сэр. Однако должен предупредить вас, что у Бальтазара плохой характер. С ним трудно справиться.
– Я не боюсь трудностей.
– Конечно, если вы так желаете…
Неодобрительно качая головой, Энсом направился в конюшню. Бальтазар потянулся к графу мордой и попытался цапнуть в качестве приветствия. Эвард покопался в кармане и протянул коню сахар, предусмотрительно позаимствованный на кухне – его экипировала эта милая женщина, миссис Вуд. Когда он заглянул в ее владения и вежливо спросил, нет ли у нее чего-нибудь, чем можно было бы угостить лошадей, она, застенчиво улыбаясь, вручила ему мешочек с сахаром и печеньем. Интересно, что Миранда ей про него наговорила?
Конь величественно принял подношение, схрупал его и потянулся за добавкой. Грум, улучив момент, надел на Бальтазара уздечку. Сбруя почти не изменилась, только седло выглядело несколько непривычно. Эвард похлопал коня по крупу и пошел прогуляться.
У входа в конюшню он столкнулся с Мирандой и понял, что ранее, надевая джинсы, она была милосердна к нему. Белые бриджи плотно облегали ее стройные ноги, но зато рубашка и пиджак скрыли то, что ранее было обтянуто футболкой. Эвард вздохнул.
– Я вижу, Глория уже оседлана. – Она погладила свою лошадь по белому носу. – А где же ваш скакун, граф?
Отвечать Эварду не потребовалось: Джим как раз выводил из конюшни Бальтазара. Грум выглядел недовольным.
– Может, все же передумаете, сэр? – спросил он, передавая поводья и стек Эварду.
– Нет. – Граф вставил ногу в стремя и легко сел в седло. Бальтазар недовольно затанцевал, но Эвард немедленно успокоил его. – Мне нравится этот.
– Вы прирожденный экстремал, – сказала Энди.
13 
