очень нудно 
176 
Первыми пришли в движение те, что любили Ауриану.
— Ауриана! Встань! — раздались робкие возгласы с галереи для женщин.
Затем подали свои голоса приверженцы Аристоса.
— Аристос — король! — неуверенно прозвучал их клич, больше похожий на вопрос.
Многие считали, что он затеял какую-то странную игру. Однако не пора ли ее закончить? Почему же он не встает?
Ауриана ничего не слышала, потому что ее дух давно оставил Колизей. Сейчас она парила соколом над берегами озера, где Рамис жгла костры. Наступали сумерки. Отливающая серебром нарядная луна показалась над верхушками сосен. Откуда-то из глубокой темноты между деревьями шел голос Рамис.
— А теперь ты знаешь, Ауриана. Лилия распускается. И поэтому ты сейчас должна прийти ко мне.
Дух Рамис проник в мозг Аурианы и ждал. Ауриана отвечала молча, не облекая свои мысли в слова.
— Это знание не так уж много стоит… Это все равно, что снять закипевший чайник с очага… Или дать грудь голодному младенцу.
— Все великое просто…
— В чем была причина всех наших горестей и бед?
— Причина была в тебе еще до твоего рождения. В полной мере ты все узнаешь лишь после своей смерти. А сейчас пойми это как твое желание поверить в то зло, которое было предназначено тебе с детства. Из-за этого тебе пришлось стать причиной смерти твоего отца. Из-за этого тебя привезли сюда. Урок усвоен. И поэтому ты — моя.
Затем она увидела себя жрицей, чье могущество и ослепительная слава поражали всех. Весь мир преклонялся перед ней. Старое изречение Рамис: «Катастрофа полезна, она рождает новые миры», звучало как громкий гимн, воспевавший темные силы. Его значение было слишком очевидно. В сознании Аурианы закончился большой жизненный цикл. Война была его главным содержанием. Теперь сражения казались жалкими и отвратительными, словно кто-то вооружил отряды детей и послал их убивать друг друга. Мертвец под ней был ее собственным порождением, точно так же как она была рождена им. С самого начала она заблудилась в кошмарном лабиринте, созданном из страха и обмана, а затем им пришлось драться так же, как дерутся боевые петухи, которых заставляют это делать. В этом не было ничего постыдного, так был устроен мир. А теперь у нее возникло такое чувство, словно она протянула руку мира живым и мертвым. Если бы она сохранила способность бояться, то боялась бы лишь одного — что это чувство может оставить ее.
И опять мысли Рамис обрели форму слов в голове Аурианы.
— Значит, это смерть, о которой говорится в рунах: ты погибла смертью змеи и избавилась от старой жизни, сбросив ее с себя, как змеи сбрасывают отжившую свое кожу. И ты сможешь теперь родиться в новую жизнь, куда более широкую. В ней ты познаешь, где кончается небо. И по этой причине тебя побудили выполнить последнее задание с помощью твоих волос. Потому что на нашем последнем собрании мы назвали тебя в числе Девяти Святых, царствующих над всеми племенами, а Девяти Святым запрещено прикасаться к железу.
Онемевшие конечности Аурианы снова заполнились быстрой кровью, оживившей их, и к ней постепенно вернулось сознание. Она подумала: «Со мной сыграли идиотскую шутку! Подарить мне ту самую судьбу, которой так опасалась моя бедная мать, чтобы избавить меня от нее!»
— Ты долго удивлялась, почему я пришла на твое рождение и дала тебе имя жрицы. Ты спрашивала, почему тебя привели на мой остров в священный полуночный час. Слушай хорошенько, теперь я могу сказать тебе причину. Когда я умру, ты станешь Веледой вместо меня. Ты, и никто другой, поднимешься на высокую башню Той, Кто Видит.
Глава 59
По истечении некоторого времени дверь гладиаторского выхода отворилась. Из нее вышли Акко и Метон. Осторожными шагами направились они к лежавшим на песке Аристосу и Ауриане, которые хоть и не подавали признаков жизни, тем не менее внушали благоговейный ужас и почтение. За Акко и Метоном, выстроившись в ряд, следовали пять младших наставников, вооруженные копьями и мечами.
Тупым концом копья Метон дотронулся до плеча Аурианы, но та не пошевелилась. Со стороны могло показаться, что она мирно спит, положив для удобства голову на плечо Аристоса. Ее темно-бронзовые волосы разметались во все стороны, образуя большой круг, накрывший этих двоих подобно савану. Метон с опаской обошел вокруг тел. Повернув копье, он острым концом откинул волосы в сторону и увидел лицо Аристоса. Поразившись увиденному, он попятился, со свистом втягивая в себя воздух, и столкнулся с Акко.
176 
