Последние отзывы

  32  

– Я не хочу играть в песок. Я хочу в кино. Я не хочу играть в песок.

В час она должна была встретиться с Филом Коркери в кафе Сноу. До этого ей нужно было кое-что сделать; приходилось экономить, нельзя было тратить слишком много на пиво. Жить в Брайтоне было недешево, а она не собиралась брать деньги у Коркери, у нее была совесть, у нее были свои правила, и если она брала деньги, она что-то давала взамен. Все свои надежды Айда возлагала на Черного Мальчика; нужно было поскорее заняться этим, прежде чем уменьшится выплата; это были материальные ресурсы ее войны; и она пошла через Кемп-Таун к единственному букмекеру, которого знала: к старому Джиму Тейту, к Честному Джиму, с трибуны, где места стоили полкроны.

Как только она вошла в его контору, он, переврав ее фамилию, закричал:

– А вот и Айда. Садитесь, миссис Тернер. – Он протянул ей через стол коробку «Голд флейкс». – Закурите сигару.

Он был немного, выше среднего роста. Голос его после двадцати лет работы на бегах мог издавать только громкие и хриплые звуки. Надо было смотреть на него с другого конца бинокля, чтобы поверить, что он такой красивый и здоровый малый, каким хотел казаться. Вблизи же видны были толстые синие жилы на лбу, красная паутина на белках глаз.

– Так что же, миссис Тернер… Айда, что вас интересует?

– Черный Мальчик, – ответила Айда.

– Черный Мальчик, – повторил Джим Тейт. – Это десять к одному.

– Двенадцать к одному.

– Выплата уменьшилась. На этой неделе на Черного Мальчика поставили целую кучу денег. Вы и десять-то к одному можете получить только от такого старого приятеля, как я.

– Ладно, – сказала Айда. – Я поставлю двадцать пять фунтов. И фамилия моя не Тернер, а Арнольд.

– Двадцать пять фунтов. Солидная ставка, миссис Какбы-вас-там-ни-звали.

Он послюнявил палец и начал считать бумажки. Просчитав половину, он остановился – за письменным столом он был похож на большую жабу – и прислушался. Через открытое окно доносился шум: шаги по камню, голоса, вдалеке звучала музыка, звонили звонки, неумолчно роптал Ла-Манш. Он сидел не шевелясь, держа в руке половину ассигнаций. Вид у него был встревоженный. Зазвонил телефон. Он не брал трубку секунды две, устремив на Айду взгляд своих испещренных красными жилками глаз; потом снял трубку.

– Алло, алло. У телефона Джим Тейт.

Телефон был старомодный. Тейт плотно прижал трубку к уху и сидел неподвижно; чей-то голос в трубке жужжал, как пчела.

Держа одной рукой трубку у уха, Джим Тейт другой собрал ассигнации и выписал квитанцию. Он хрипло сказал:

– Хорошо, мистер Коллеони. Я сделаю это, мистер Коллеони, – и положил трубку.

– Вы написали Черный Пес, – сказала Айда.

Он посмотрел на нее через стол. Прошло несколько секунд, пока он понял, что она сказала.

– Черный Пес, – повторил он и засмеялся хриплым, глухим смехом. – О чем это я думал? Черный Пес, в самом деле.

– Вот что значат заботы, – заметила Айда. – Папу римского они не оставляют даже во сне.

– Ну, у нас всегда есть о чем беспокоиться, – пролаял он с напускным добродушием.

Снова зазвонил телефон. Джим Тейт посмотрел на него так, как будто телефон мог его ужалить.

– Вы заняты, – сказала Айда. – Я пойду.

Выйдя на улицу, она осмотрелась, пытаясь разгадать причину беспокойства Джима Тейта, но ничего не заметила: вокруг был только Брайтон, занятый своими делами в этот погожий день.

Айда зашла в бар и выпила рюмку портвейна Доуро. Он был сладкий, густой и теплый. Она взяла еще рюмку.

– Кто такой мистер Коллеони? – спросила она бармена.

– Вы не знаете, кто такой Коллеони?

– Я только что впервые о нем услышала.

Бармен сказал:

– Он прибирает к рукам предприятие Кайта.

– А кто такой Кайт?

– Вы хотите сказать, кто был Кайт? Вы читали в газетах о том, что его укокошили на вокзале Сент-Пэнкрас?

– Нет.

– Не думаю, что они сделали это умышленно, – продолжал бармен. – Они хотели только порезать его, да бритва соскочила.

– Выпейте со мной.

– Спасибо. Выпью рюмку джина.

– За ваше здоровье.

– За ваше здоровье.

– Я ни о чем этом не слышала, – сказала Айда. Она посмотрела через плечо на часы; ей нечего было делать до часу; она могла выпить третью рюмку и немного поболтать.

– Дайте мне еще один портвейн. Когда все это случилось?

– Да еще до Троицы.

  32