22 
Обхватив снизу, он практически полностью накрыл ее своими огромными ладонями. Не касаясь сосков, он сжал ее привычным движением, почти грубо. Но мне это понравилось, и я выгнулась ему навстречу.
Его ладони, не останавливаясь, сжимали грудь, пока все мое тело не взмолилось о более тесном контакте - чего он, казалось, намеренно избегал.
Что ты со мной делаешь?
Сексуально мучаю тебя. - Он крепче сжал грудь.
Она начала набухать, кожа нагрелась и покраснела. Соски напряглись и увеличились, их пылающий вид заводил меня ещё больше. Я подняла глаза и встретила его неподвижный взгляд. Его руки продолжали массировать; плоть продолжала набухать.
Ощутив на чувствительных вершинках сосков его тяжелое дыхание, я поежилась в великолепной смеси радости и страдания. Простыня подо мной промокла, и я поняла, что кончу прямо вот так. Мои глаза округлились. Я могу получить оргазм без единого прикосновения к моей отвергнутой киске.
Я думала, что знаю, на что способно мое тело, но теперь оно вело себя по-новому. Казалось, Севастьян знает его лучше меня самой.
Не ослабляя хватки, он опустился ниже, позволяя дыханию мучить мои соски. Избегая контакта с ними, он легонько лизнул кожу с обеих сторон, прямо вокруг вершинок.
Если он коснется моих сосков, я закричу. Если он их не коснется, я закричу.
Севастьян, поцелуй их! - Я задыхалась, корчась в этом мучительном возбуждении. Мои сцепленные пальцы по-прежнему находились за головой, но я не знала, сколько ещё смогу продержаться, не начав себя ласкать. - Сделай что-нибудь.
Например, это? - Бросив на меня зловещий взгляд, он подул сначала на один сосок, потом на другой.
С моих губ сорвался крик, спина выгнулась навстречу такой недостаточной ласке.
Тихо, - он прижал меня, сдавливая грудь сильнее. - Подчинись мне.
Одно слово "подчинись" вызвало во мне дрожь, клитор начал пульсировать. Я не могла до него не дотронуться. Расцепив пальцы, я опустила руку вниз.
Нет-нет. - Стиснув бедро, он толкнул меня на бок, разворачивая голой задницей к себе.
Что ты...
Одной мозолистой рукой он обхватил мою шею, удерживая, таким образом, меня на месте, другой отвесил с размаху шлепок. Достаточно сильно, чтобы меня поразить.
Не будешь слушаться - будешь наказана. Понятно? - Еще один резкий шлепок.
Он сказал, что я стану его бояться; с каждым ударом во мне нарастала тревога. Я с трудом сглотнула, несмотря на удерживающую меня руку.
Понятно? - Ладонь снова треснула меня по заду.
Ой! - Этот удар тоже не походил на игривый шлепок. - Да!
Скажи "я поняла, Севастьян".
Я-я поняла, Севастьян. - Но это было не так. Его глаза сверкали от возбуждения, грудь тяжело вздымалась; кончик его набухшего члена увлажнил ткань штанов. Он возбудился от того, что высек меня?
А я? Послушание послушанием, но это уже телесное наказание. И все равно я была мокрее некуда, мой зад так восхитительно покалывало, что нового шлепка я жаждала.
Это явно неправильно. Разве могу я жаждать того, чего должна бояться?
Не нравится, когда мужчина тебя воспитывает? - произнес он между вздохами.
Мое тело кричало "Да!" Но мой разум сопротивлялся. Правда?
Я еще не решила.
Это заставило его вновь скривиться.
Руки, Наталья.
Когда я сцепила их сзади, он снова уложил меня на спину. Опять обхватив мою грудь, Севастьян опустил голову, ртом почти касаясь соска.
Пососи его. Заставь меня кончить.
Пожалуйста, ртом. - Я едва могла сформулировать фразы. - Языком.
Будь ты моей, я бы их проколол. Заставил бы тебя носить мое золото.
Проколол. Моей. Заставил. Его золото.
Каждое слово сочилось доминированием. Он говорил о том, чтобы проколоть мне соски - и, нарисовав эту картину в своем воображении, мне оставалось лишь толкнуть бедра к его промежности в поисках разрядки. Но он не позволил коснуться этой восхитительной выпуклости.
Его горячие руки продолжали меня сжимать. И когда я подумала, что мои сиськи уже не станут больше, розовее и чувствительнее, когда я в отчаянии качала бедрами, он потерся о мой сосок щетинистым подбородком.
Севастьян! - от удовольствия я почти левитировала, бормоча, - Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.
Что ты сделаешь за то, чтобы я их пососал?
Это просто.
Всё.
Его голос был хриплым от желания:
Станешь моей рабыней? Я захочу тебя связать, сделать беспомощной. То, что я с тобой сделаю, не выразить словами.
22 
