очень нудно 
42 
Ты когда-нибудь засовывала в себя один из тех вибраторов?
Моё лицо вспыхнуло - удивительная реакция, учитывая обстоятельства. Но я честно ответила:
Да. Мне это нравится.
Он зарычал, увеличивая темп.
Так почему ты до сих пор девственна?
Не встретила... подходящего парня, - ответила я, задыхаясь.
И думаешь, что встретила теперь? - Пришла очередь скользящих движений, во время которых его член двигался вдоль моего влажного клитора.
Севастьян! - Я могла практически представить, как он меня трахает, а его напряжённый жезл вонзается в мою сердцевину. Он будет меня трахать и трахать, пока не заставит кончить на своём члене. Пока не заставит выдоить эту толстую штуку... - Боже, я сейчас...
Он накрыл ладонью мой рот, заглушая крики. Потом просунул два пальца между губ, угощая моим собственным соком.
Соси, - приказал он.
Моя голова откинулась, и я восторженно принялась сосать, представляя вместо пальцев его член. От этих резких толчков я начала кончать. Я кричала, сосала и не желала, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.
Спазмы внутри с каждой волной несли невыносимое наслаждение - и безумный голод, нуждающийся в утолении.
Я не могла этого больше выносить, и тогда Севастьян отодвинулся и поднял мои колени к голой груди. Я прижалась спиной к стене, мои лодыжки оказались у него на плечах, а трусики он сдёрнул к бёдрам, полностью меня обнажая. Не отрывая взгляд от моей набухшей плоти, он обхватил свой большой член кулаком, принимаясь мастурбировать.
Мышцы на его шее вздулись от напряжения, он приказал:
Смотри, как я кончу на тебя. - Он целился мне между ног. От мысли о том, что он будет на меня кончать, я снова растаяла; моя киска под его взглядом дрожала и сжималась...
Блядь, женщина, я вижу тебя! - Подавив вопль, он начал изливать струи спермы.
Когда на мои чувствительные губки попало обжигающее семя, я застонала, приглашающе разводя ноги.
Он прошипел сквозь зубы:
Моя жадная девочка хочет большего? - Он сжал член, и очередная струя упала на мой лобок. Снова и снова он дрочил, пока его пульсирующий член не оказался совершенно опустошён...
В потрясении я потянулась к нему, желая поцеловать.
Но он оттолкнул мои руки.
Нет-нет. - Обхватив ладонями мои бёдра, он принялся втирать своё семя в плоть.
Почему? Зачем? Разве это может быть так сексуально? Как обычно, я и понятия не имела, что он будет делать дальше. Моё возбуждение вновь достигло пика, но я послушно сидела, позволив себя одеть.
Вернув мои трусики на место, он всей ладонью шлепнул по моей влажной промежности - от чего я дернулась за новой порцией. С тем же выражением мужской удовлетворённости на лице он произнёс:
Завтра ты все еще будешь меня ощущать.
Порочный, сексуальный, властный мужчина. Я не могла представить, чтобы кто-то ещё мог восхищать меня так, как он. Я хотела заключить его в объятия и прошептать, что он сводит меня с ума.
Но он застегнул ширинку и собрался уходить, оставляя меня в этом положении.
Лучше обрати внимание на того, кем на самом деле сможешь манипулировать. Так что, желаю завтра повеселиться с Филиппом.
Когда он был у двери, я встряхнула головой, чтобы прийти в себя.
Это всё, что ты можешь мне сказать?
Не оборачиваясь, он произнёс:
Не смей больше меня дразнить. Я играю лишь в те игры, в которых сам устанавливаю правила.
Правила, Сибиряк? - Сейчас, когда я уже не была ослеплена страстью, эта его властная натура мне не нравилась. - Можешь устанавливать свои правила, чтобы потом посмотреть, как я буду их нарушать.
Будешь дразнить меня снова, зверёк, и последствия тебя не обрадуют. - Он вышел, хлопнув дверью.
Памятка на будущее: раздразнить Севастьяна при первой же возможности, чтобы узнать о "последствиях".
В этой кладовке, всё ещё разгоряченная - и мокрая - после его манипуляций, я приняла два решения:
Александр Севастьян будет моим первым любовником.
И я позволю ему думать, что правила устанавливает он.
Ты ведь Севастьян, да? - Когда неделю спустя я наткнулась на него внизу, в моём вопросе звучал неприкрытый сарказм. - Разве мы не встречались как-то в кладовке?
С того момента прогресс в деле лишения меня девственности Севастьяном оставался нулевым. Что неудивительно, учитывая, что он отказывался со мной общаться, не считая "привет-пока".
42 
