22 
Ирин потянулся сохранившимся хоботом и как мог обвился им вокруг двух ее.
«Чейлиз Дочьхайфорна, ложь — вот твое отчаяние. Ворота крови в конце этой долины открываются через час, чтобы выпустить тех, кому позволено было бегло в течение половины дня оглядеть Ад в надежде, что после этого они в Реале будут вести себя достойнее. Мы можем уйти отсюда вместе с ними. И мы уйдем, мы вернемся! Мы покинем это место, мы вернемся к себе домой и расскажем о том, что видели здесь; мы расскажем правду — она станет известна, мы будем свободны в Реале и попытаемся причинить как можно больший ущерб этому надругательству над добротой и совестью. Эта громадная мерзость вокруг нас была сотворена, моя любовь, а значит, ее можно и растворить. Мы можем способствовать этому, мы можем начать это растворение. Мы сможем, мы сделаем это. Но я не сделаю это один. Я не могу уйти и не уйду без тебя. Мы или уйдем вместе, или останемся. Последнее усилие, прошу тебя, моя любовь. Будь рядом, иди со мной, беги со мной, помоги мне спасти тебя и себя». Он изо всех сил прижал ее к груди.
«Вон идут остеофагеры», — сказала она, бросив взгляд через плечо.
Он отпустил ее и повернулся, выглянул из-под нависших разлагающихся тел через верхний вход в их импровизированное убежище. Она была права. Группа из полудюжины остеофагеров спускалась по голому склону, снимая тела с рогаток и других остроконечных, колючих заграждений, стоявших на склоне. Остеофагеры были одной из разновидностей демонов, падальщиками, которые питались плотью и костями тех, кто многократно погибал в никогда не кончающихся войнах Ада или в ходе обыденного бесконечного калечения и боли. Души тех, кого они пожирали, уже поселились в новых, преимущественно цельных, хотя и никогда полностью здоровых, телах для лучшего восприятия предстоящих им мучений.
Как и большинство демонов Павулеанского Ада, остеофагеры были похожи на хищников из эволюционного прошлого Павулеана. Остеофагеры, двигающиеся вниз по склону к тому месту, где прятались два маленьких павулеанца, напоминали лоснящиеся, мощные разновидности животных, которые когда-то, за миллионы лет до этого, охотились на предков Чей и Прина, — четвероногие, в два раза крупнее павулеанца, с большими выпуклыми глазами, и (опять же как и у большинства демонов) по бокам их массивных, мощных челюстей отвратительным образом висело по одному довольно мускулистому павулеанскому хоботу.
Их глянцевитая кожа с яркими красными и желтыми полосами казалась словно отлакированной, отполированной. Этой расцветки изначально у животных не было, она, как и хоботы, появилась только в Аду и создавала нелепое впечатление, будто их раскрасили дети. Они, тяжело ступая, переходили от одной рогатки на склоне к другой, снимая нанизанные на колья тела своими хоботами или разрывая их страшными зубами длиной почти в полхобота. Они засасывали в себя то, что явно считалось наиболее лакомыми кусками, переламывали попадавшиеся небольшие кости, но большинство снятых ими тел они бросали на корявые телеги, сделанные из костей, в которые были впряжены ослепленные павулеанцы, бредущие за ними по склону.
«Они найдут нас, — глухо сказала Чей. — Они найдут нас и снова убьют. Или отъедят какие-то части и оставят мучаться здесь, или насадят на эти ужасные рогатины, а потом придут за нами позднее, или сломают нам ноги и бросят нас в свои телеги и отвезут к старшим демонам для более изощренного и жуткого наказания».
Прин вглядывался в надвигающуюся неровную шеренгу демонов, искалеченных павулеанцев и гигантские телеги. На несколько мгновений мысли у него помутились, и он был не в состоянии оценить их внезапно изменившееся положение, а потому не стал прерывать Чей, позволяя ее словам размывать надежду, которой он пытался укрепить ее, позволяя, напротив, ослабить его отчаянием, с которым он постоянно боролся и которое — в чем он ни за что не мог признаться ей — постоянно грозило захлестнуть его.
Группа остеофагеров и их мрачная свита приблизилась настолько, что теперь Ирин и Чей слышали хруст костей в массивных челюстях и стоны впряженных в телеги павулеанцев. Он повернулся и посмотрел в противоположном направлении, в сторону мельницы с ее темным прудом и густым, ровным потоком крови, который теперь приводил в движение гигантское скрипучее колесо.
Мельница работала! Она включилась!
Ворота, которые управлялись мельницей, вот-вот должны распахнуться, и перед ними откроется путь из Ада.
22 
