Лёгкий, ненавязчивый романчик 
74 
Сегодня утром, как только я проснулась и снова осознала себя в мире живых, а потом увидела наш с Николаем дом, я моментально поняла, что все эти годы продолжала любить только его. Что я беспомощна перед вспышками его гнева, что я мечтаю о вспышках его страсти. Что я хочу, на самом деле хочу попробовать все еще раз. Я бы хотела поверить в его «ни одного вопроса», я бы делала ему завтраки, слушала бы разговоры о политике. Я бы позволила ему купить нам квартиру в Германии или у черта на куличках – если бы это была цена за то, чтобы все осталось как раньше. Я хотела бы, чтобы все было как раньше.
Но как раньше уже не будет. Никогда. Прошлое не стирается. Остаются шрамы. Остаются фантомные боли на месте былых катастроф, страшные сны, боли внизу живота, глухие, почти забытые, так никогда и не высказанные обиды. Но несмотря ни на что, я решила попробовать еще раз. Я встала из-за стола и посмотрела на дорогу за окном. Владимир уехал, и я понятия не имела о том, вернется ли он и когда вернется. Можно ли было вот так поставить точку? Просто встать, одеться и уйти? Идти-то недалеко – соседний дом, и на первом этаже в гостиной горит свет, я могу видеть светящийся абажур в окне. Зачем Коля жжет свет? Вечно забывает его выключить.
Возможно, это самое лучшее прощание. Возможно, так и надо – уйти, убрав за собой все следы, чтобы, придя домой, Владимир не нашел там ничего, кроме моих колец. Пусть они остаются ему на память, черт с ним. Другой вопрос, что мне нужно заправить кровать, найти свою одежду – немыслимо грязное платье и белье. Ума не приложу, где искать. Но не идти же к мужу в краденом банном халате?!
Я зашла в комнату, где Владимир уложил меня спать, сложила постель, присела на диван, прислушалась к тишине. Никого, никаких звуков. Звенящая тишина.
Я зашла в ванную и открыла корзину с грязным бельем. Умная мысль. Что еще мог сделать с моим обносками такой педант и чистюля, как Владимир? Конечно же, сработала многолетняя привычка – грязное в грязное. Я выудила платье и белье, принюхалась – бр-р-р! Ничего, я их надену только на пять минут, а дома переменю. Отложив свою одежду, я открыла дверь – и замерла от удивления. Нечто, стоящее на стойке около зеркала, привлекло мое внимание. Я положила платье на стул и подошла поближе к зеркалу. Сама не знаю, почему то, что я увидела, так меня удивило. Чем оно меня зацепило? Просто коробка с краской. И надпись: «Пепельный блонд». И красивая девушка улыбается на обложке. Девушка с такими же, как у Владимира, волосами.
«Он что, красится?» – Я смотрела на себя в зеркало, и лицо мое было старым и изношенным. О, так пить нельзя, это определенно!
«Может, это Серая Мышь красится?»
«Ага! – ответила я самой себе, скептически хмыкнув. – И что же у нее вместо блонда какой-то мексиканский тушкан получился?»
«Ну и что, что он красит волосы!» – возмутилась я, протягивая руку к коробке. Упаковка с краской была запечатана, но еще до того, как я успела подумать о том, что, возможно, это и не его и не для него и вообще случайно тут оказалась, я уже увидела аккуратный стаканчик. В нем стояла бритва, зубная щетка, какие-то палочки невыясненного предназначения и плоская широкая кисточка для нанесения краски на волосы. Можно было продолжать, но я уже знала, что да – это его, что бы я там ни придумывала. Владимир красит волосы, а потом говорит, что оттенок свой. Владимир снимает с рук у девушек кольца. Он стучит кулаками по столу, говорит красивые слова о любви, бросает жен так, словно это и не жены вовсе, а – соседки по комнате.
«И что теперь? Ты же все равно уходишь!» – Я покачала головой.
Я теперь знала – была уверена, что правильно делаю, что ухожу. Что я знаю о Владимире? Ничего! Только то, что он сам мне сказал. И еще все эти разрозненные факты, из которых то, что он красит волосы, – самый омерзительный. Никогда в жизни я не встречала мужчин, которые бы красили волосы. Наоборот, когда у Николая появились первые седые волосы, он с такой мнимой печалью их мне демонстрировал. Мол, вот, дожили – старею. Седина уже в ребро, теперь жди беса. Но чтобы красить? Это ж кем надо быть?
Я вышла из ванной с платьем в руках, огляделась. Дом утопал в тишине. Владимира не было. Я прошлась по гостиной, мне стало просто интересно. А где, собственно, семейные фотографии? Где увековеченная в картинках улыбающаяся Серая Мышь? Я попыталась вспомнить, были ли тут ее фотографии в прошлый раз. Но не смогла – память-то девичья. Все, что я помнила, – только мое отчаянное и решительное желание немедленно изменить мужу и поменять жизнь, привнести в нее хоть какое-то движение. Что ж, зато теперь я живу на полную катушку.
74 
