Лёгкий, ненавязчивый романчик 
78 
– Да какой же вопрос-то?
– Даже если этот вопрос тебе не понравится, тебе нужно будет сначала ответить на вопрос, а потом уже все остальное, ладно?
– Я ничего не понимаю.
– Ты поймешь, – грустно кивнула я. – Вспомни, Николай, говорил ли ты о том, что у нас украли синичек, Владимиру?
– Что? Владимиру? А при чем тут он?
– Ты обещал сначала подумать и ответить на мой вопрос, – пробормотала я.
Николай замер, лицо его потемнело. Он замолчал и хранил тишину довольно долго, потом уже совсем другим голосом ответил мне:
– Нет, я не говорил ему об этом. А ты?
– Я тоже никогда не упоминала ЕМУ об этом. Я перебрала каждый наш с ним диалог – никогда я не рассказывала ему об этом, а в нашем доме он не появлялся ни разу после ограбления. Верно? Значит, видеть это он тоже не мог. Мы же о них нигде даже не заявляли. Только о ружьях и деньгах. Синички-то мои копеечные.
– Это был он? – хрипло прошептал Коля.
– Смотря о чем ты спрашиваешь.
– О тебе.
– Да. – Я отвернулась. – И получается, что нас ограбил как раз тот человек, с которым я тебе изменяла. У него на третьем этаже что-то вроде наблюдательного поста.
– Как давно?
– Что?
– Вы с ним… – слова давались Николаю с трудом.
Я нахмурилась и отвернулась.
– Ты уверен, что тебе нужно знать? А как же быть с твоим намерением никогда не задавать мне ни одного вопроса? Ты все еще хочешь, чтобы я вернулась и все было по-старому?
– По-старому? – переспросил он, кажется, забыв, о чем идет речь.
Я вздохнула.
– У меня не так много времени. Сейчас самое важное – это то, что Владимир прокололся. Сегодня утром он сказал мне о том, что понимает, зачем воры взяли «Синичек». Что я талантлива и все такое, бла-бла-бла.
– Владимир? – прошептал Николай и закрыл глаза, будто прозрение – это яркий свет, режущий до боли, слепящий и обжигающий. В каком-то смысле это так и было. Прозрение всегда болезненно.
– Да, – сразу ответила я. – И ты понял все правильно – это был именно он, тот человек, который платил за мой кофе в Мюнхене. И за многое другое. Он говорил, что любит меня до безумия, предлагал жениться. Я не знаю, зачем он это делал.
– Это все была ложь! – выкрикнул Николай.
– Я знаю, – ответила я, чувствуя острую боль в сердце. – Я знаю, что он врал мне, а ты нет. Но твоя правда за эти года стала такой непереносимой, что я…
– Оля, черт. Как ты могла!
– Я могла. Мы оба много чего смогли, не правда ли?
– Я тебя услышал, – болезненно вскрикнул Николай. – Этого достаточно.
– Нет. Боюсь, что нет. Недостаточно. Сегодня утром я проснулась у него в доме – тут, через забор.
– Мне это неинтересно, – прошипел Николай и бросился в другую комнату. Я встала у него на пути.
– Интересно. Ты дослушаешь меня. Все, что я хочу тебе сказать. Сегодня утром я проснулась у него в доме, потому что он меня привез туда совершенно пьяную. Я даже не помню, что он приехал. Мы пили с Алиной.
– Ну, конечно! – Николай всплеснул руками.
– Конечно. Кому еще я могу рассказать, как тяжело любить тебя, Коля? Кому? Она отдала меня Владимиру, потому что он сказал ей, что у нас с ним – любовь. Но у нас с ним ее нет. Никогда не было. Что угодно – но только не любовь. Я сейчас это отлично понимаю.
– Не любовь? Ха! – ядовито рассмеялся Коля. – Тогда что?
– Это было… дело в том, что ты дал мне целое море поводов тебя ненавидеть. И всего один способ, чтобы… – Я замолчала. Густая, наполненная невысказанными обидами пауза повисла между нами.
Николай кивнул.
– Отомстила, значит, – его губы вытянулись в тонкую нитку.
– Сегодня утром я сказала ему, что ухожу. Что хочу вернуться к тебе. Что мы решили попробовать еще раз. Что ты пообещал не задавать ни одного вопроса. А он взбесился и уехал. Но он скоро вернется. Самое главное – ведь это означает, что ты ошибся и твой сотрудник тут ни при чем. И что… что мы должны сделать что-то – прямо сейчас, пока он не вернулся. ЕСЛИ он еще не вернулся.
– Ты права. Ты права. – Николай изменился прямо на глазах. Он стал сосредоточенным и деловитым, перестал смотреть на меня, начал звонить кому-то, выглядывать из-за занавески, осматривая соседский дом.
– Удобнее смотреть с третьего этажа, у нас тоже на их дом отличный обзор, – сказала я, горько улыбаясь.
Вот и все, подумала я. Я знаю Николая, и, что бы ни происходило, он видит мир довольно просто, следуя за собственным мнением, как за путеводной звездой. Он никогда не простит, никогда не захочет понять другого – ему достаточно того, что он думает и что он понимает об этой жизни. Он всегда прав. Сила всегда побеждает, а победителю достается покоренный город. Победитель имеет главное в жизни – контроль. Аргументы побежденных не имеют никакого смысла. Рядом с ним я всегда была проигравшей, я всегда оставалась в сухом остатке. Не о чем думать, не о чем сожалеть.
78 
