Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
91 
— Да, совершенно забыла: это тебе за то, что оскорбила Урджина своей бездарностью. Он терпеть не может ублажать необученных девиц!
Клермонт подняла ногу, и со всей силы ударила Эсту в грудь. Стул опрокинулся, и, задыхающаяся от внезапного спазма в груди, она упала на спину, проехав вместе с железной оковой несколько метров.
Словно в тумане к ней приблизились люди в военной форме, отстегнули от стула и подняли на ноги. Кто-то накинул на ее плечи черный олманский плащ. Она одернула руку, когда кто-то предложил ей опору. Она шла с низко опушенной головой, скрытой ото всех капюшоном, за своими конвоирами. Никто не встретился им по пути. Ни Сафелия, ни Нигия. Возможно, это было к лучшему сейчас, ведь взгляни она в глаза тем, кого считала близкими, непременно бы расплакалась. А она не могла себе этого позволить. Она будет плакать, только одна, в тишине своего корабля, летящего далеко, очень далеко отсюда.
Глава 28
Назефри проснулась от громкого стука в дверь.
— Назефри — это я!
— Учитель?
— Что случилось? — встрепенулся Камилли.
— Эста прилетела. Думаю, вам стоит увидеть ее.
Назефри накинула на плечи халат и открыла дверь.
— Что с Эстой?
— Она только что прилетела. Все лицо в синяках. Похоже, ее избили на Доннаре…
— О, Господи! Где она?
— На кухне. Мария заваривает ей чай. Назефри, это нечто серьезное.
— Вы думаете, что они узнали?
— О чем узнали? — спросил Камилли, натягивая свой костюм.
— О том, что я не наследница…
Эста словно тень появилась в дверном проеме.
— О чем? — не понял Камилли.
— О том, что я полукровка…
Урджин довольно быстро смог убедить Науба в невиновности Назефри. Он заверил Императора в намерениях Камилли и показал копию брачного документа, подписанного братом. Этого было достаточно, чтобы Науб обнял молодого Наследника, и бросив на прощание: "Назефри может вернуться", — покинул зал совещаний.
Урджин не стал задерживаться, и, отказавшись разделить с олманцами обед, отправился домой, к своей жене. Все дни перелета он провел в мыслях о ней. Время сделало свое дело, и от былой злости на нее и на себя не осталось и следа. Он думал о том, как прилетит, обнимет ее, и все снова будет хорошо. Так как и должно быть.
Но предчувствие шептало ему на ухо нечто другое. Нет, ей не грозила опасность. Но все же, что-то было не так.
Возле корабля его встретил отец. Он был один, без свиты, и это еще больше встревожило доннарийца.
— Где Эста? — спросил он, едва ли приблизившись к нему.
— Нам нужно серьезно поговорить.
— Где Эста?
— Я все объясню в рабочем кабинете.
Урджин резко остановился:
— Отец, я спрашиваю, где моя жена?
— Она больше не жена тебе…
Что-то произошло в следующий момент. Вся его жизнь вдруг резко разделилась на "до", и "после". Он не мог думать, не мог говорить, он пытался всеми своими чувствами уловить знакомое тепло рядом, холод, исходивший от нее, но ничего не чувствовал. Эсты там не было. В этот миг его не интересовало, что случилось и почему так случилось. Его голова разрывалась от беспомощного крика, которым он звал в своих мыслях ее. Но она не отвечала. Она молчала.
Дверь за спиной Урджина закрылась, погружая в мрачную атмосферу рабочего кабинета его отца. Фуиджи не стал присаживаться.
— Начнем с того, что все это время девица обманывала тебя.
— О чем ты говоришь?
— Она не Наслединца Олманской Империи. Это подтвердили генетические тесты, сделанные по моей просьбе с образцов ее волос.
— Какие тесты? О чем ты?
— Эста — полукровка, Урджин. Половина олманской крови, половина навернийской.
— Как это?
— Она не Наследница.
— А Стефан?
— Семья Императора удочерила девицу.
— Но откуда тебе это известно?
— Девушка сама призналась, когда столкнулась с неопровержимыми доказательствами своего происхождения. Олманцам был нужен этот брак, и она согласилась исполнить роль Наследницы. Олманцы надеялись на поддержку Доннары в случае войны с Навернией.
— Если не она Наследница, то кто же?
— Стефан — единственный ребенок в семье. Никакой Наследницы нет.
— Но почему тогда Совет приказал мне жениться на ней?
91 
